Рассвет золотил задремавшую реку,
Деревьев макушки и лодок причал.
Ещё нам по радио гимн «Ку-ка-ре-ку»
Животворящее не прокричал.
Но ранние птахи свирельками пели,
И клёкот вороний был нежен и мил,
И спал ещё город в пуховой постели,
Над речкой туман сизой дымкою плыл.
И солнце с ленцой над рекой поднималось,
И мрак, и прохладу рассвета гоня.
Над тихой рекою заря занималась
Июньского нового светлого дня.
К скамейке подъехала серая «Хонда».
Из дверцы открывшейся вылез пижон,
И зазвучало бравýрное «рондо»…
Пижон, как и я, был рассветом сражён.
Он вынул из куртки игрушку – мобильник,
И стал примеряться к пейзажу с рекой.
В машине пел песню приёмник-будильник,
А малый с мобильником двигал рукой,
Её направляя на утра красоты,
На вид слева, справа и сизый туман,
Прихлёбывал также из банки он что-то,
Курил и снимал утра млечный обман.
Так мне из окна моего показалось
Сквозь тюль, и решётку, и липу в окне,
Но что им на самом там деле снималось,
То было, конечно, неведомо мне.
Но как-то на сердце моём потеплело.
Подумалось мне: «Нет, ещё молодёжь
Не всё пропила, прокурила, пропела,
Коль ты, Красота, в её душах живёшь».
И так стало мне и легко, и отрадно,
И к парню хотелось тому подойти,
И незнакомства разрушить преграду,
И тёплое слово для парня найти.
Но, выпив из банки последнее пиво,
А, может, коктейль, но, скорее, не сок,
Он «щёлкнул» себя и закинул в крапиву
Бочонок пустой, а окурок – в песок.
Забрался в нутро «навороченной» «Хонды»,
Снял тормоз с лошажьих «японовских» сил,
Сплевал на дорогу и, слушая «рондо»,
На нас наплевав, с ветерком укатил.
10 июня 2007 г.
