– Заходи, Никитушка, – вяло приветствовала меня она. – Недолго нам с тобою тут быть, нашла я разгадку-то.
– Понятно. Что записывать?
– Пиши так… Возница Брыкин и впрямь нехорошей смертью помер – всю жизнь из него одним поцелуем высосали.
– Поцелуем?! – не понял я.
– Им самым, – не особо вдаваясь в объяснения, продолжила бабка. – Потому и ран на теле нет, и само тело ровно пушинка, не весит почитай ничего. Сам попробуй…
Я автоматически сунул руку под поясницу покойного и едва не ахнул – труп весил не более килограмма! Ей-богу, не вру! Вот умом понимаю, что в любом случае кости, мясо и всё такое… в любом случае тело умершего не должно быть таким необъяснимо лёгким.
– Это же против всех законов природы!
– Именно что природы, – поджав губки, согласилась Яга. – Нехорошее дело с ним сотворили, Никитушка, и уж поверь мне, старой, даже я о таком злодействе бесчинном отродясь ничего не слыхала. Не наше оно.
Я откинул холстину и посмотрел в лицо усопшего. Оно было благообразно-улыбчивым, что пугало ещё больше. Выходит, гражданину Брыкину нравилась собственная смерть или, точнее говоря, сам процесс расставания с жизнью. Как такое может быть?
– Ваше мнение?
– Ну не Олёнка твоя, это уж точно. У ней ни сил, ни мощи колдовской, ни знаний богопротивных нету, – всерьёз призадумалась честь и гордость нашего отделения. – Поди, кто иной с обозом шёл, личиной человеческой прикрываючись. Может, мужик, а может, и девка, про то не ведаю. Но всем нутром чую, ох и добавит нам энто дело боли на всю голову.
– Кощея подозреваете?
– Его завсегда подозревать не грех. А только наверняка ужо не поручусь, он-то обычно чего попроще выдумывает.
Вот в общем-то и все результаты предварительной экспертизы. Допрашивать волос, зуб или ещё какую часть покойника Баба-яга категорически отказалась – слишком неестественная смерть, чтобы так легко разрешить задачу. Хорошо, мы не ищем лёгких путей. Пойдём самым сложным, впрочем, как и всегда…
С Гостиного двора возвращались, как в лучшие времена – под ручку. Бабка ещё предупредила охранников, что возницу можно хоронить, дальше держать его в сарае ни смысла, ни повода нет. По дороге ни о чём особенном не говорили. Я разве что коснулся темы своего утреннего визита к царю, уточнил, передал ли молодой дьячок записку. Оказалось, передал, куда он денется, за то и ватрушку стребовал. Но, раскинув карты, бабуля сочла, что ничего фатального нам не грозит, сами выкрутимся, вот и не суетилась. Может, и врала – какая разница, выкрутились же?!
