– Вот тока тронь Никиту Иваныча, я ить не посмотрю, что у тя двое детей-недорослей, как дам посохом поперёк зубов… а там уж пусть сажают! Хоть потешу душеньку на старости лет.
Прямо на моих глазах боярская дума бодренько разделилась на две неравные половины и начала засучивать рукава. Эх, Яги нет, она на такое поглядеть любит…
– Ты бы шёл отсель тихохонько, – шёпотом посоветовали царские стрельцы. Я, собственно, поступить так и собирался, но ведь день не задался с самого начала. То есть уйти не успел, потому что… Митя!
– Никита Иваныч, отец родной, держитеся! – медвежьим рёвом раздалось снизу, и наш бугай, огромными прыжками преодолевая ступеньки, на полном ходу врезался в боярский строй. Меня он попросту смёл в сторонку, дабы не зашибить. – Расступись, Сократа не читавшие! Ништо, небось отмашемся-а!!!
Ну, как вы поняли, в результате он увлёк в развлекаловку всех. И «наших» бояр, и «не-наших», и стрельцов, и подоспевшую дворовую челядь, и меня, и… всех! Это Митя, его надо знать… Полчаса спустя он же каялся мне в отдельной камере, связанный по рукам и ногам, с синяками на полфизиономии, довольный, как тюлень в банке с прибалтийскими шпротами:
– Как я по двору ходил, да всё гоголем! Со носочка преступал да на пяточку! Что да песни распевал – всё народные, а частушки сочинял, так приличные! Тока слышу, стук да гром в царском тереме – там бояре бьют толпой всю милицию…
– Во-первых, не всю, а меня одного. Во-вторых, они, может, только собирались. И в-третьих, тебя-то кто просил вмешиваться?
– Тут не стал я, молодец, думу думати, а пошёл да на бояр всем намститити, – практически не слушая меня, нагло продолжал он. – Вот уж удаль где была, слава бранная! Вот уж душу отвели, оторвалися…
– Митька, – уже изрядно поднапрягаясь, возвысил я голос, потому что сидеть связанным в сыром полуподвальном помещении на несвежей соломе мне не улыбалось абсолютно. – Ты хоть наших успел предупредить?
– Не-а… А чё, надо ли было? Бабуленька и так про всё узнает, когда на казнь поведут.
– Куда-а?!
– Дык на плаху, куда ж ещё? – даже удивился он, мечтательно разглядывая сводчатый потолок. – Рази ж царь-батюшка попустит, чтоб вы его при государыне матом крыли, а потом меня, сотрудника младшего, при всех на боярскую думу спустили? Казнит, казнит всенепременно…
– М-минуточку, – теперь уже окончательно занервничал я. – Каким матом, что ты несёшь? И на Бодрова я тебя не науськивал, ты сам припёрся. Митя! А ну смотри мне в глаза, опять какие-то научные игры с психоанализом?!
