Он схватился за край стола и стал сжимать его так крепко, что красная скатерть натянулась, и ведерко с шампанским медленно поползло в его сторону.
– Ты слышишь меня, Оливер? Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Я задал тебе простой вопрос и хочу получить простой ответ. Ты – выйдешь – за – меня?
– Нет.
Он дернул скатерть. Один из бокалов упал на пол и разбился.
– Оливер, прошу тебя, хватит. Пойдем отсюда. Поговорим в другом месте.
– Я жду ответа. Ты выйдешь за меня?
– Нет.
Второй бокал со звоном упал на пол. Ведерко со льдом стояло на самом краю. Я подняла глаза и посмотрела на тускло мерцающие светильники.
– Рози, я прошу тебя выйти за меня замуж.
– Да пошел ты, ублюдок, пошел ты к черту! – сказала я и на полной скорости рванула к дверям.
* * *
Дома мне пришлось взять отвертку и отсоединить домофон. Его машина стояла под окнами еще час. Потом зазвонил телефон. Машина все еще стояла под окнами. Вдруг это Ширли? Я сняла трубку.
– Я люблю тебя.
– Ты любишь меня.
– Я люблю тебя.
– Ты уверен? Уверен, что это любовь? Может, я тебе просто нравлюсь? Или, может, ты влюблен в меня, но не любишь, или, может, дает о себе знать уязвленное самолюбие?
Он швырнул трубку. Но через секунду перезвонил. Я залезла под стол и выдернула шнур из розетки. Наступила тишина.
Машина стояла под окнами всю ночь. Она все еще была там, когда я проснулась в четыре утра. И когда почистила зубы. Я позвонила Ширли и попросила разрешения пожить у нее несколько дней. Стала собирать сумку. В десять часов он начал колотить в дверь – кто-то впустил его в подъезд. Я взяла сумку, вышла на балкон, перелезла через перила и постучала в стеклянную дверь своему соседу. Саймон – худощавый инженер в очках – был очень удивлен. Долбеж не прекращался.
– Можно я выйду через твою дверь? Он глупо заулыбался.
– Ага. Твой опять закатил истерику?
– Пожалуйста. Я не шучу. Впусти меня.
– Что происходит? – Саймон перегнулся через балкон и попытался заглянуть в мою гостиную. Грохот в дверь продолжался.
– Эй, хватит долбиться! Люди спят! – прокричал Саймон и усмехнулся. Стук прекратился.
Я пулей пролетела через комнату, распахнула дверь, рванула вниз по лестнице, за угол, еще раз за угол и села в такси. Плюс: я научилась очень быстро бегать, минус: все эти поездки на такси значительно подорвали мой бюджет.
* * *
В понедельник утром я нарочно опоздала на работу, хоть и знала, что Оливер не осмелится туда заявиться. Он ни за что не станет выставлять себя дураком на людях. Я забрала свои вещи, вернулась домой, упаковала чемоданы, выключила автоответчик и поехала к родителям, в Девон. Занятия на курсах по оказанию помощи уже начались, но я убедила их принять меня, несмотря на опоздание, и переехала в Бэзингсток. Оливер раздобыл адрес моего почтового ящика и стал посылать письма. Некоторые из них были полны угроз и оскорблений, некоторые – заверений в вечной любви. Он писал о слабости моего характера, о том, что я заставила его почувствовать себя в ловушке, я давила на него, потому что слишком любила. Он обзывал меня легкомысленной дурой, говорил, что я смотрю на мир сквозь розовые очки. Писал, что я разрушила его жизнь, хотя он совсем не хотел быть рядом со мной. Что я во всем виновата, потому что я такая слабая. В других письмах он пространно описывал мои добродетели и говорил, что я разбудила в нем лучшие чувства. Он умолял меня вернуться. Но в конце концов прекратил.
