Когда-то они были по пояс, и я люблю
вспоминать тебя выходящей из моря,
с волосами, ниспадающими на плечи,
легкими, как осыпающийся песок.
И когда мне случается
не видеть мужчин и женщин,
даже нерпы не видеть, забираясь куда-нибудь в глушь,
забывать о селениях, и о ладонях,
видеть просто деревья,
ручьи,
валуны,
а на осыпях струйки песка,
я могу расшибиться в маршруте,
утонуть во взбесившейся речке,
потеряться в лесах,
но меня не коснется тоска.
III. Стихи о бессоннице
Насчитаю десять предметов,
припомню десять событий,
перечислю десять имен,
но десять дней за спиною
и их не вернуть.
Расточитель! —
как песок между пальцами их пропускал,
не следил за секундною стрелкой.
Что секунды? —
века!
Это старая истина, и
остается считать, вспоминать, удивляться,
повторять имена, избегая твое называть.
Ах, твой город! —
он пуст без меня в эти дни.
Там остались лишь вещи,
тротуары и лестницы, лужи на черных дорогах,
и, когда ты идешь, – серебристые капли дождя в волосах.
Насчитаю десять предметов,
припомню десять событий,
перечислю десять имен,
но сон не приходит,
но сон не приходит.
И если не могу уснуть с именем твоим на губах,
как усну без имени твоего?
I V. Стихи о твоем присутствии
Ты – один из контактов, вечно светящихся, обожженных,
шумы мира, скандалы, легенды
принимал через губы твои,
их целуя.
А потом уходил,
в те леса, где первична иссохшая ветка,
где первичен ручей, где ружье не обманет,
если ты его ложу сберег, если ложа сияет, как женская кожа,
а курки и стволы не слыхали о ржавчине, где
может гром обмануть, и обвал прогреметь, засыпая твой след,
но следы не обманут,
и всегда приведут тебя
к стойбищу
или к реке.
О, ты – руки, которые жар мой снимают!
Ты – глаза, сквозь которые мир мой колючий, дождливый,
походя, как в волшебном стекле, превращается в добрый и лунный,
небеса принимают небесную синь, море – зелень морскую,
кровь становится цветом в вино, а ружье,
то, в которое верю,
превращается просто в игрушку,
игрушки всегда безопасны.
О, ты – губы! Они мне напомнят и ночью о Солнце,
о чем-то тропическом, доледниковом,
я не знаю, о чем, но быть может, о рае,
о потерянном,
давнем…
Все, чего я касался,
все, о чем тосковал,
все, чего не хватало,
это – ты!
Даже мхи, на которые падал без сил,
ощущая их дикую эластичность,
и тугие стволы
кленов,
елей,
берез —
это ты!
Никогда я с тобой не прощался, не терял тебя даже на миг,
потому что леса, берега и вершины
были частью тебя, были просто тобой, без обмана,
хотя лес обмануть может очень легко,
даже море обманет,
