В колумбийской тюрьме каждое воскресенье главный врач и аптекарь обходили камеры, разнося противодизентерийные пилюли и хинин. Каждому арестанту полагалась его порция, независимо от того, нуждался он в ней или нет. Так предписывал регламент.
Уиллард узнал, что Дженнингса поместили в девятую камеру корпуса ИНК.
— Прошу вас об одном одолжении, доктор, — попросил Билл. — Идите вперед. Я пойду следом.
Врач кивнул, и они спустились в чистилище. Билл отстал на несколько шагов. Всеми силами он пытался сдержать волнение.
Он увидел, как Уиллард медленно прошел мимо девятой камеры и взглянул через дверную решетку внутрь. Через несколько секунд Билл остановился у той же двери.
Эль сидел на койке в полосатой арестантской одежде ссутулившийся и обмякший. В нем не осталось почти ничего от прежнего щеголеватого и разбитного Дженнингса, от Дженнингса Мексики, Гондураса, Чили и Перу. Сейчас он был похож на взъерошенную птицу, привязанную за ногу к колышку, вбитому в землю. Куча грязного полосатого тряпья, из которого высовывалась голова, поросшая спутанными рыжими космами. Его даже не постригли наголо, как всех остальных арестантов, поступающих в тюрьму. И это чучело, безразличным взглядом наблюдавшее за мокрицей, ползущей по кирпичному полу, было там, за стенами Колумбуса, Элем Дженнингсом, Эльджи Западным, человеком, через пальцы которого просеялся золотой дождь, миллион триста пятьдесят тысяч долларов — такова была золотая пенка, снятая с шестнадцати почтовых и пассажирских поездов и трех банков.
— Полковник, здравствуйте… Вот мы опять увиделись с вами, — чуть слышно произнес Билл.
Дженнингс вздрогнул и втянул голову в плечи, как будто его ударили, а потом резко повернулся всем телом к двери.
— Получите. Это ваша доля, — сказал Билл и протянул порошки.
И тогда Дженнингс вскочил, подбежал к решетке и вцепился в нее руками.
— Билли…
Голубые глаза его стали огромными, он задохнулся и сглотнул слюну.
— Билли! Мой дорогой Билли! Так, значит, вы тоже…
— Да, — сказал Билл.
Эль просунул через решетку грязную руку.
— Дружище, — сказал он. — Мой дорогой дружище… Их руки сошлись, потом отпрянули друг от друга. Билл попытался пошутить.
— Полковник, — сказал он, — у нас с вами один и тот же портной, только он шьет нам по разному фасону.
Билли, почему вы здесь? — спросил Дженнингс.
— Потом, — сказал Билл. — У нас впереди много времени. Меня упекли на пять лет. А теперь слушайте. Я постараюсь нажать кое-какие пружины. У меня есть некоторые возможности. Постараюсь, чтобы вас перевели в первый разряд. И еще слушайте… — Он говорил торопливо, так как всякие разговоры в блоке ИНК были запрещены. — Будьте очень осторожны. Очень, понимаете? Там, на воле, можно знакомиться без особого разбора. Но здесь… Я потом расскажу вам историю специалиста по бриллиантам. Не доверяйтесь здесь никому, Эль. Никому? Вы слышите?
