Похоронен в Сочи.
В братской могиле.
Осталась от отца одна золотая строчка с его Именем на Стене Памяти.
Это в Сочи.
Зато на Родине, в Новой Криуше, я не нашёл Имени отца на памятной доске.
После средней школы я кочегарил на маслозаводе, лепил в промкомбинате шлакоблоки. Было это в поселке Каменка, к югу от Воронежа. На родной сторонушке.
А дальше – редакции, редакции, редакции.
Газеты и журналы сжевали около двух десятков моих лет. Из них три года я работал редактором в центральном аппарате Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС). Сейчас ИТАР-ТАСС.
Подпирать меня рублём было некому и я заочно кончил факультет журналистики Ростовского-на-Дону университета.
Опубликовал около тысячи материалов.
Это фельетоны, очерки, рассказы, статьи, репортажи, заметки…
Дед, отец, мама (все посмертно) и я реабилитированы.
В настоящее время являюсь членом Московской Ассоциации жертв незаконных репрессий.
«Оглушены трудом и водкой
В коммунистической стране,
Мы остаёмся за решёткой
На той и этой стороне».
Первый рассказ мой «Песня солнечных спиц» был опубликован в газете «Известия» (Москва) первого января 1978 года.
Первую свою повесть «Оренбургский платок» я послал Виктору Астафьеву.
Пакет от Мастера неделю держал в столе.
Под ключом.
Боялся вскрывать.
«Повесть хорошая… Прочитал я её с большим удовольствием, многое было для меня ново и внове. Дай Вам Бог и далее удачи».
Этот отзыв классика русской литературы, написанный в понедельник 27 августа 1979 года, решил мою судьбу.
Я бросил газетно-журнальную беготню. Стал писать только прозу.
В 1985 году «Молодая гвардия» издала мою книгу повестей «От чистого сердца».
И судьбу этой книги решал известный критик из «Литературной газеты», в будущем главный редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин. Он писал внутреннюю рецензию. Нашёл мою рукопись «дельной и самобытной», рекомендовал издать.
Мне дорога двадцать седьмая книжка в серии «Библиотека „Огонёк“ за 1990 год.
Та книжка – мои переводы с украинского сатирика Василя Чечвянского, старшего родного брата Остапа Вишни. В далёкие тридцатые к Чечвянскому дважды приезжали Ильф и Петров с предложением переводить их на украинский. «Увы, работе не суждено было осуществиться: через несколько месяцев украинского писателя арестовали и расстреляли как врага народа».
Репрессированный сам за четыре года до рождения, а после, через 62 года, реабилитированный, сперва я перевёл непроходного Василя Михайловича для себя. А отпустя четверть века всё-таки издал свои переводы Чечвянского в «Библиотеке „Огонька“. Спасибо, поддержал Виталий Коротич, в то время был главным редактором „Огонька“.
