Когда этот замысел у меня зародился, я стал раздумывать о том, давно ли люди начали путешествовать; и зная, что многие так поступали (то есть путешествовали) за чужой счет, я льстил себя надеждой, что дух поощрения искусств и наук и распространения полезных и основательных знаний, столь бесспорно отметивший наше время и приведший к созданию в Европе стольких философских обществ, что я и названий их не упомню, о каких ни я, ни самые близкие их соседи никогда и не слыхивали, - что этот дух поможет мне совершить столь необычный труд. Труд, предпринятый с той же целью и с таким же расчетом и для такого же использования, как труд, каким эти достопочтенные общества сами занимаются так бодро и в коем поддерживают других, порой воздавая им самые высокие почести вплоть до приглашения в свои коллегии и зачисления в свои ряды.
От этих обществ я обещал себе всемерную помощь, в особенности сообщений о таких ценных рукописях и записях, какие они, надо полагать, накопили еще от тех темных веков древности, когда история предлагает нам такие несовершенные отчеты о местопребывании и еще более несовершенные - о путешествиях рода человеческого, разве что, может быть, как я слышал, один любознательный и ученый член молодого общества антиквариев высказал предположение, что их путешествия и их местопребывание - одно и то же; и это открытие (ибо это, видимо, действительно открытие) он, говорят, сделал случайно, заглянув в некую книгу, о которой мы не преминем вскоре упомянуть, содержание которой было в то время мало кому известно в их обществе.
Далее, король прусский (который по своей доброжелательности и тонкому вкусу - редкое явление в столь северном климате) - есть поощритель искусств и наук, и я не сомневался, что он поддержит столь полезное начинание и распорядится, чтобы его архивы были перерыты по моей просьбе.
Однако, когда я взвесил все эти преимущества и поразмышлял о порядке моей работы, я разом перестроил свой план, узнав о только что упомянутом открытии, которое сделал молодой антикварий по самой древней в мире книге (правда, не все члены общества с ним в этом согласны), намного опередившей дату самых первых древних собраний, будь то книг или бабочек, из которых ни одно не мнит себя старше потопа; оно показало нам, что путешественником был первый человек на земле: не успел он с семьей немного обжиться в Раю, как они разлюбили свой дом и двинулись на новое место. Из этого следует, что вкус к путешествиям стар, как человечество, и это проклятие лежало на нем с самого начала.
