Петр стоял выше понятий своего народа и был передовым человеком в современной ему Европе. Лейбниц, после беседы с царем, пораженный быстротой его соображения и обширными сведениями, пишет приятелю: “Умственные способности этого великого государя громадны”. Мысль для Петра не самоуслаждение, а производительная сила,от которой должно ожидать дела, практических результатов. Не получив систематического образования, царь не пропускал ни одного случая, чтобы расширить свои познания, и становится ученейшим мужем в своем государстве. “Откуда же он получил такую мудрость? – спрашивает Феофан в слове о Петре Великом, – академиями его были города и страны, учителями – послы при его дворе, иностранные государи, принцы, правители, министры; где бы он ни был, ничего не оставлял без внимания, без исследования”. Петр Великий, один из первых русских, понял систему Коперника и стал ее ревностным распространителем в своем отечестве. Обладая независимым и ясным умом, он ищет лучших людей во всех областях знания и политики, вступает в непосредственное сношение с вершинами европейской цивилизации. Сохранилось, например, его собственноручное письмо к Ло, когда знаменитый экономист, преследуемый проклятиями и презрением, искал себе убежища в Венеции. Виновниками бедствия Франции царь справедливо признает не опального экономиста, а короля и регента; он зовет Ло в Россию, предлагает ему чины, высокое поприще для его деятельности и титул князя Астраханского. Выучившись некоторым иностранным языкам, Петр находит время на чтение книг исторических и технических. После обеда он обыкновенно читал голландские газеты, делая отметки карандашом для “С.-Петербургских ведомостей”. Деятельно занимается выборкою книг для переводов; редактирует учебники, руководит составлением географических карт и описанием различных местностей, принимает участие в типографском и издательском деле. Указы и законодательные акты эпохи преобразования – большей частью труды самого царя или составлены под его непосредственным руководством.
Но, не получив в детстве правильного воспитания, Петр не умел сдерживать своего темперамента, не умел управлять своими страстями. “Это был человек хороший и вместе очень дурной, – отзывалась о нем принцесса Ганноверская София, – в нравственном отношении он был полный представитель своей страны”. Увеселения царя нередко переходили в грубый и циничный разгул. Невоздержанный в гневе, он имел болезненное расположение к созерцанию пыток и казней, был жесток, коварен и неразборчив в средствах на войне и в борьбе с внутренними врагами. Но современник Нартов оправдывает его: “Если бы когда-нибудь случилось философу разобрать архив тайных дел его (Петра), вострепетал бы от ужаса, что соделывалось против сего монарха. Мы, бывшие сего великого государя слуги, вздыхаем и проливаем слезы, слыша иногда упреки жестокосердию его, которого в нем не было. Когда бы многие знали, что претерпевал, что сносил и какими он уязвлен горестями, то ужаснулись бы, колико снисходил он слабостям человеческим и прощал преступления, не заслуживающие милосердия”. Темные стороны характера Петра объясняются частью болезненным расположением его нервной организации, частью общим низким уровнем нравственности той эпохи.
