С ноября 1789 по ноябрь 1790 года
7ноября Национальное собрание сделало постановление, которым члены собрания лишались права принимать должности министров в течение настоящей сессии. Постановление направлено было прямо против Мирабо и лишало его всякой надежды на исполнение его заветной мечты. Но оратор не унялся, он продолжал нападать на Неккера и, наконец, составил план нового министерства с графом Прованским во главе. Одно отчаяние могло внушить такую мысль; именно в это время раскрылся роялистский заговор и казнен был маркиз Фавра, в котором все видели агента графа Прованского. Мирабо писал для графа защитительные речи и послания, но министерских шансов у него все-таки не было никаких. Втереться в милость короля сделалось господствующей его мыслью, и тем не менее он должен был говорить зажигательные речи, которые приводили короля и королеву в отчаяние, а в стране усиливали анархию. Не он один, а все народные вожди должны были так действовать. Так как они не успели согласиться между собою и создать прочный порядок, то им оставалось одно: восстановлять народ против правительства и высших классов и держаться на беспорядках.
Король и королева с каждым днем убеждались все более, что они не в силах совладать с бурей. Неккер не был в состоянии водворить порядок, так как не мог поправить финансов; ни конфискация церковных имуществ, ни ассигнации, ничто не помогало; положение было таково, что если бы конфисковали все имущество французов и распродали его на покрытие государственных издержек, то и тогда бы не поправили финансов. Один Лафайет мог еще до некоторой степени поддерживать порядок, опираясь на буржуазию и национальную гвардию. Король должен был его слушаться, назначать на места лиц, которых он ему указывал, но с каждым днем росла народная сила. Кроме старых, выросло много новых вождей; якобинский клуб придавал народной массе такую мощь, что она грозила за аристократией и духовенством низвергнуть в прах и буржуазию. Чтобы противодействовать ему, Лафайет задумал создать клуб умеренных под названием патриотического общества 1789 года. Открытие клуба встречено было шумными проявлениями народного негодования; хотя Лафайет, Мирабо и другие примкнули к нему, но все основные силы оказались в якобинском клубе, и новый клуб остался ничтожным.
По мере того как волна росла, страх все более овладевал королем и королевой. Мирабо повторял, что для них одно спасение – удалиться из Парижа. Наконец, в мае 1790 года они решились-таки вступить в тайный союз с ним. Из Бельгии выписали Ламарка и через него сделали Мирабо предложение не только заплатить все его долги, равнявшиеся 208 тысячам франков, но также платить ему ежемесячно по 6 тысяч франков и на содержание письмоводителя 300 франков. Сверх того Ламарку вручили миллион франков с тем, чтобы по окончании заседаний Национального собрания передать их Мирабо, если король будет им доволен. Граф был в восторге, он завел себе лошадей, кучеров, лакеев, стал задавать пиры. Но при первой его попытке отстоять интересы короля появилась брошюра о великой измене Мирабо; народ кричал: “На виселицу его!”, Марат пускал в него ядовитые стрелы.
