“Его мысли, – говорит Гейне, – имели не только крылья, но и руки. Он был в одно и то же время холодным схоластическим диалектиком и исполненным вдохновения пророком. Просидев весь день над разработкой догматических отвлеченностей, он вечером брал в руки флейту, устремлял взор на звезды и расплывался в звуках и благоговейном созерцании. Тот самый человек, который умел ругаться, как рыбная торговка, бывал по временам деликатен, как нежная девушка. Он то неистовствовал, как буря, вырывающая с корнем дубы, то становился кроток, как зефир, ласкающий фиалки”...
Словом, в характере Лютера соединяются такие качества, которые обыкновенно считаются непримиримыми контрастами, и таких же противоречий исполнена, как мы видели, вся его общественная деятельность реформатора. Но, прибавим, быть может, именно в этом обстоятельстве, в этой сложности и удивительном богатстве натуры следует искать причину того обаяния, того впечатления наивно-демонической гениальности, которое Лютер производит даже на людей предубежденных.
Мы видели Лютера в часы досуга. Но такие часы выпадали редко. Основное содержание его жизни – труд, труд упорный, почти непрестанный, труд, превышающий обыкновенные человеческие силы. Уже одна литературная производительность его необычайна. Мы упомянули только о самых выдающихся его сочинениях, но они составляют лишь незначительную часть его произведений, собрание которых обнимает собою 22 объемистых тома (в издании Walch'a). A между тем Лютер вовсе не был писателем по призванию. До 1517 года на литературном поприще он выступил только с предисловием к изданному им мистическому сочинению “Немецкая теология” (1516 год). Почти все его произведения рождались под влиянием минуты, писались наскоро, без всякой отделки, но именно поэтому жизнь так и бьет в них ключом. Сам слог Лютера – верное отражение его натуры. Невольно спрашиваешь себя, как могли из-под одного и того же пера выйти такие поэтические, идущие к сердцу строки и такие потоки ругательств, оскорблявшие по временам даже не особенно утонченный слух современников. Как бы то ни было, своими произведениями, написанными без всяких литературных претензий, Лютер, сам того не сознавая, сделался творцом нынешнего литературного немецкого языка, и некоторые писатели с него и начинают историю новейшей немецкой литературы.
За работой Лютер часто забывал о еде и сне. Рассказывают, что когда он был занят толкованием псалмов, то, боясь, чтобы ему не помешали, захватил с собой хлеба и воды и, никого не предупредив, заперся в кабинете, где провел за письменным столом целых три дня и три ночи. Домашние тщетно искали его повсюду, наконец догадались взломать дверь, и только тогда Лютер очнулся. При всем том он находил еще время читать лекции в университете, проповедовать два раза в день, вести обширную корреспонденцию. Со всех концов Германии обращались к нему за советом не только по религиозным вопросам, но и по совершенно частным делам. Всякий написавший что-нибудь по богословию посылал свое произведение Лютеру с просьбой прочитать, исправить и позаботиться об издателе, а если возможно, как шутливо жаловался Лютер, то даже о покупателях. Особенно строго реформатор относился к своим обязанностям духовного пастыря. В годы эпидемий, когда весь университет разбегался, он один, презирая опасность, оставался в зачумленном городе и бесстрашно исполнял свои обязанности, утешая больных, напутствуя умирающих.
