– Георгий Павлович, – замурлыкал я, – в общем, не хочу показаться вам до конца дерзким, но я согласен работать с вами лишь при условии, что режиссером будет Люциан.
Лицо Залетова буквально побагровело, как небо перед дождем.
– Вы мне смеете ставить условия?
Я вспомнил слова Лютика – нужно идти до конца, и дело выгорит. И я заговорил в тоне Песочного, но достаточно категорично. Я торговаться не собирался. Меня вообще все это мало трогало. Но Лютика стало жаль. Он так хотел быть режиссером.
– Как я могу?! Но дело в том, что я не последнее лицо в кинематографе. И смею вас уверить, ваше предложение является не единственным. Я тоже, как и вы, могу выбирать. Да, кстати, это мое последнее слово.
Залетов глубоко набрал в рот воздух. И выдохнул. Вновь набрал, видимо сочиняя достойный ответ. И пока он занимался сочинительством, вдруг совершенно неожиданно что-то возле меня запищало. Я недоуменно повернул голову на писк. Это была серенькая Альбина.
– Что вы, Ростик. Нас вполне устраивает Люциан. А я согласна сниматься только с вами, – она слегка прикоснулась ладошкой к костлявой руке продюсера.
Ее слова прозвучали достаточно откровенно, видимо, по недомыслию. Я с ужасом уставился на Залетова. В подобном случае он должен, по меньшей мере, запустить в меня бонсаем. Но реакция Песочного была столь неожиданной, что я несколько растерялся.
– Договорились, – просто и с достоинством ответил он. – Я уверен, что Люциан оправдает мои ожидания, как, кстати, и вы.
И он как-то загадочно на меня посмотрел. Что ж, он вполне демократично ведет себя по отношению к своей молодой жене, подумал я. Впрочем, возможно, его даже устраивает, что она флиртует с другими. Мне стало так гадко, что я залпом выпил горячее рисовое сакэ, даже не поморщившись. Жар мгновенно разнесся по всему телу. И мне вдруг захотелось начистоту высказать этой отвратительной парочке все, что я о них думаю. Так, наверно, и поступил бы Ростик. Но Лютик на лету ухватил мои подсознательные желания, поспешив откланяться. Схватив под руку, он потащил меня мимо японского садика, пару раз споткнувшись о замшелые валуны. Уже на улице, отдышавшись, Лютик обнял меня и звонко поцеловал в щеку.
– Ты настоящий друг! Правда, чуть не запорол дело, но ладно. Главное – этот жирный индюк у нас в кармане вместе с его карманом, – радостно захихикал Лютик, довольный своим каламбуром.
Я попытался возразить насчет индюка, но понял, что Лютика не переубедить. Для него продюсер навсегда будет ассоциироваться с этой упитанной птицей. Лютик тут же потребовал продолжения банкета, поскольку появился весомый повод. Я не возражал, оправдываясь тем, что Ростик поступил бы так же.
