– Георгий Павлович, – пролепетал Лютик, обращаясь к продюсеру, и даже слегка почтительно поклонился, – мы целиком и полностью доверяем вашему вкусу.
Надо отдать должное, вкус у Залетова оказался отменный. Это я оценил позднее. А пока с некоторым удивлением смотрел на его жену, которая подошла к нашему столику. От хищницы там не было и следа, равно как и от цветущего невинного деревца. Скорее уж серый воробышек, которого не выделишь среди ему подобных. Слегка общипанный и даже немного жалкий. Не знаю, что она там приводила в порядок, но ей явно это не помогло. Не скажу, что она была некрасивой. Она была просто никакой. Я, во всяком случае, не запомнил ее ни с первого взгляда, ни со второго, ни с третьего. Только когда не один месяц бок о бок пришлось с ней поработать на съемочной площадке, я с трудом научился распознавать ее в толпе. И искренне жалел зрителя, который запомнит ее разве что к концу сериала. Единственным ее достоинством была молодость и дорогие шмотки, на которые не скупился Залетов. А так – серые жиденькие волосики, разбросанные по узким плечам, серенькие глазки, которые она пыталась безуспешно выделить краской, впалые бледные щеки с толстым слоем румян – вот, пожалуй, и все. Оставалось надеяться, что она хотя бы не серенькая актриса.
Она сразу же умудрилась впиться в меня жадненьким бесцветным взглядом. И я со страхом посмотрел на Лютика, умоляя о поддержке. Он мне ободряюще подмигнул.
Нам подали суши с лососем и авокадо, к которым прилагался соевый соус и очень острый хрен. Залетов профессионально орудовал палочками «хаси», а мы с Лютиком беспомощно вертели головой в поисках обычных вилок, но безуспешно. У меня журчал живот от голода, и я незамедлительно отомстил Залетову.
– Тоирэ ва доко дэска! – уверенно изрек я по-японски последнее, чем располагал мой японско-русский словарь.
Залетов слегка поперхнулся, вытер жирные губы специальной горячей салфеткой, и с уважением посмотрел на меня.
– Вы прекрасно говорите по-японски. К сожалению, я не знаю этого сложного, интересного языка.
– Я пожелал вам приятного аппетита, – не моргнув, солгал я. Хотя на самом деле спросил, где находится туалет.
Залетов поблагодарил меня, а мой авторитет значительно вырос. И продюсер приступил к деловому разговору, в котором я ничего не понимал. Но Лютик на этом съел собаку. Недаром Залетов принял его за моего агента, не подозревая, что тот собирается ни больше ни меньше – снимать. Они что-то говорили о смете, месте съемок, об условиях контракта. А я тупо поглощал пищу, неуклюже орудуя дурацкими палочками, уставившись в тарелку и всячески избегая назойливого взгляда Альбины. В общем, выглядел типичным неумным, но красивым артистом, которого продавали, покупали, сдавали в аренду. И в которого была влюблена жена богача. В этот миг я позавидовал Ростику: ему не пришлось присутствовать на этом светском рауте. И искренне пожалел себя. Но когда я краем уха услышал сумму, которую получу за сериал, то успокоился. И уже себя не жалел.
