Безусловно, я не стану жаловаться на свое безысходное положение, а то она немедленно бросится на помощь. Мне же не хотелось этого. Я просто скажу, что у меня хорошая работа, хороший заработок, но пока мы пожениться не сможем, поскольку мне еще предстоит окончательно утвердиться. Пару раз отрепетировав пламенную речь, я наконец-то собрался духом.
Прошло почти два года, как мы расстались. Конечно, многое могло измениться. Но то, что она меня любила по-прежнему, я не сомневался. Потому что забыть такую любовь за каких-то жалких два года невозможно. Напротив, она должна была лишь укрепиться, закалиться, что ли. Как у меня.
Лида сразу подняла трубку. И я не удивился. Так и должно быть. Пара лет – такой маленький срок.
– Алло, алло, – повторяла она, пока я от волнения дышал в трубку.
– Лида, – наконец тихо вымолвил я.
В трубке повисло молчание. Не хватало, чтобы она упала в обморок.
– Лидок, Лидка, Лида…
– Алло! Алло! Кто это! Я не понимаю!
Ну и связь в этих городах, словно с другим концом света разговариваешь.
– Лида, Лидок! – Я уже кричал на всякий случай в трубку. – Здравствуй, Лида!
– Кто это? – ответил более раздраженный голос. – Я не узнаю вас.
У меня неприятно засосало под ложечкой.
– Лида, это же я, Даня. Ты что, с ума сошла? Это же я!
– А, – равнодушно протянула она в ответ. – Да, да… Я, конечно, помню. Пансионат «Сосновка», кажется? Вы в командировке?
– Угу, – промычал я.
– Очень приятно. Вам, надеюсь, понравилась столица. К сожалению, не смогу с вами сейчас встретиться, у меня много съемочных дней. Но вам желаю счастливого времяпрепровождения.
– А когда? Когда, черт побери, ты сможешь со мной встретиться?!
– Когда? – в трубке послышалось искреннее изумление. – В этом году я буду отдыхать во Франции. В ваши края уже вряд ли загляну. Да и зачем?
– Действительно, зачем? – грубо ответил я. – Надеюсь, во Франции, тоже есть бородатые лесники, а то ведь поездка будет бессмысленной.
В трубке раздались злобные отрывистые гудки, напоминающие лай моськи.
– Дура! – выругался от всей души я в лающую трубку. И схватился за голову.
Меня словно обдало холодным душем. В висках вдруг застучала прежняя, такая спасительная мысль: домой, скорее домой. Туда, где меня ждет верный друг Чижик. Туда, где сторожка утопает в сирени, по ночам поют соловьи и здоровые сильные ели шумят на ветру. Скорее домой.
Я вздрогнул и огляделся. Мне некуда идти. Меня никто не ждет. У меня больше нет дома. Лишь голые стены. Запах автомобильной гари, месиво грязи за мутным окном. И, пожалуй, впервые в жизни я заплакал. Раньше, если бы кто-то сказал, что я буду плакать, то получил бы по морде за такое предположение. А теперь я не стыдился своих слез, а даже упивался ими. Я становился достойным гражданином столицы – мнительным, сломленным, злым…
