– Ну и как ты, Слава? – как всегда чересчур спокойно и уравновешенно спросила она.
Мне нравилась Вика хотя бы потому, что не была способна на скандалы. И в отличие от Любаши и Бины, не кидалась мне на шею.
– Да по-разному, – неопределенно ответил я.
– Я слышала, что дела у тебя идут неплохо. Рада за тебя. Честно, рада. И спокойна. Во всяком случае, ты больше не наделаешь глупостей.
– Не наделаю, Вика. Обещаю, что неприятностей тебе не доставлю.
– Ну, неприятности еще впереди. Для нас обоих. Если развод можно назвать неприятностью.
Развод был некстати. Волокита, бумаги, суд, раздел имущества – то, что я приблизительно знал о разводе.
– Вика, может, стоит еще подождать?
Не могу утверждать точно, но мне показалось, что на другом конце трубки раздался вздох облегчения.
– Ты так считаешь?
– Ну да. У меня столько работы. Эти бесконечные съемки. Я и дома-то почти не бываю.
– Понятно, – вновь резкий и достойный ответ. – И тем не менее я с тобой соглашусь. К тому же меня выбрали в совет директоров банка и времени у меня не больше твоего. Поэтому действительно стоит подождать. Спешка была бы уместна, если бы у тебя или у меня кто-нибудь появился.
Это был тонкий и ненавязчивый вопрос. Спросить прямо Вика в силу своего сильного характера не могла. И я ей честно ответил:
– У меня никто не появился. И я этому безмерно рад.
И вновь мне показалось, что на том конце трубки – вздох облегчения. Не знаю почему, но мне вдруг стало жаль жену Ростика. Хотя эта жалость была неуместной. Я совершенно не знал Вику. Я не целовал ее и не вел под руку в загс. И не прогуливался с ней у моря. И не выслушивал ее нравоучительные нотации. И не видел, насколько она переживает измены мужа… Она была чужой женщиной. И тем не менее я искренне и как можно нежнее сказал после затянувшегося молчания. Сказал как мальчишка, торопливо и стесняясь своих слов:
– А знаешь, я рад, что у тебя тоже никто не появился.
– В любом случае тебя это не касается, – послышался резкий и холодный ответ и такие же резкие и холодные гудки.
Да, она определенно была железной леди. Ледышкой, которую растопить не так уж легко, поскольку она предпочитала холодный климат. Я так и не понял, зачем она звонила. Она ведь совсем не любила. Во всяком случае, вряд ли была способна на любовь. И я начинал понимать, почему вдруг у Ростика появилась Любаша. Моя мимолетная жалость к Вике действительно была неуместна.
После горячих сцен с Лютиком и Любашей, после ледяного разговора с женой Ростика мне вдруг нетерпимо захотелось увидеть Риту. Милую, нежную, простую – единственную, кого я мог представить у себя в Сосновке, в своей сторожке со скрипучей калиткой, у своего окошка, за которым шумели вековые сосны и щебетали, и смеялись, и спорили наперебой птицы. И словно почуяв мое настроение, с улицы послышался громкий лай Джерри. И я выскочил во двор.
