Затем остановимся на поре полного развития его сил и способностей. Перечтите характеристику Мора, сделанную Эразмом. Тут весь Мор перед вами; но едва ли кто скажет, что это портрет католического мученика или даже правоверного, ревностного католика. И Эразм не отрицает, что Мор был набожен, или, иначе, проявлял свою религиозность в тех формах, какие установила католическая церковь; но всякий видит, что не в этом вовсе он усматривал основные черты внутреннего облика Мора. Эразм, можно сказать, даже пересаливает, особенно выпукло изображая непринужденную и непосредственную веселость и жизнерадостность Мора и недостаточно сильно подчеркивая его строгое, серьезное, даже суровое отношение к своим поступкам в жизни. Но обратимся к еще более достоверному источнику – к самому Мору. Что он сам говорит о своей религиозности в эту пору? В положительной части «Утопии» он проповедует полную веротерпимость. Я не говорю уже об обрядовой стороне: всякий истинно верующий католик обязательно придет в ужас от тех служб, какие совершаются в утопийских храмах. Но возьмем даже догматическую сторону. От честного утопийца, по-видимому, требовались лишь две вещи: во-первых, вера в единого Бога, и во-вторых, вера в бессмертие души. Смешно, скажут, думать, что Мор сам разделял эти мысли: ведь все это – одна фантазия. Фантазия или не фантазия, но всякий должен будет согласиться, что правоверный католик не станет и даже не может писать подобных фантазий. Мор же не только писал, но и преисполнился величайшей радости, когда узнал, что его «Утопия» имела большой успех; он гордился бы, если бы только он вообще умел гордиться. Крайне любопытно в данном случае также то место, где говорится о впечатлении, произведенном на утопийцев рассказами о жизни и учении Христа; казуист-католик имеет полное право прийти от него в негодование. Учение Христа, рассказывается там, пришлось по сердцу утопийцам, ибо они увидели, что Христос и его ближайшие последователи признавали общность имущества и жили, следуя такому своему убеждению.
В критической части «утопии» Мор открыто поднимает на смех католических монахов и казуистику католических богословов. Действие происходит за столом у кардинала Мортона. Когда речь заходит о нищих, поднимается шут и говорит: «А о нищих вы уж позвольте позаботиться мне; никому они, наверно, не внушают такого отвращения, как мне, и они сами хорошо знают, что от меня могут поживиться не больше, чем от священника. Я предложил бы издать закон, чтобы всех нищих отправляли в монастыри, мужчин – к бенедиктинцам, и делали бы их бельцами, а женщин – монахинями». Такой проект понравился кардиналу, и даже находившийся в комнате серьезный, мрачный богослов нимало не оскорбился, а, напротив, шутливо заметил: «Но это не избавит Англию от нищих, если вы не позаботитесь о нас, чернецах». – «О них позаботился уже кардинал, – отвечал шут, – когда он предложил свои меры против бродяг, так как я не знаю бродяг хуже вас».
