- Прибежишь домой, выгляни на минутку в окно.
- Ладно. До свидания, папа, папочка мой. Он постоял на неосвещенной улице, пока она не показалась в окошке наверху, разгоряченная, розовая, и не послала ему в темноту воздушный поцелуй.
III
Его ждали. Марион, внушительная в вечернем черном платье, - не совсем траур, но все-таки... - сидела за кофейным сервизом. Линкольн возбужденно расхаживал по комнате, - явно только что кончил говорить что-то и еще не остыл. Очевидно было, что им, как и ему, не терпится перейти к делу. Он начал почти сразу:
- Вам известно, я полагаю, для чего я пришел -. с чем, собственно, и ехал в Париж.
Марион, хмуря лоб, перебирала черные звездочки ожерелья.
- Я ужасно хочу, чтобы у меня был свой дом, - продолжал он. - И ужасно хочу, чтобы в этом доме была Онория. Спасибо вам, что из любви к матери вы приютили девочку, но теперь обстоятельства изменились... - Он запнулся и тотчас повторил, тверже: - Обстоятельства у меня изменились решительным образом, и я вас прошу пересмотреть положение вещей. Я не спорю, и глупо было бы, - года три назад я действительно вел себя скверно...
Марион подняла на него тяжелый взгляд.
- ...однако все это позади. Я говорил уже, что год с лишним я вообще не пью, только один раз в день, да и то нарочно, чтобы у меня в сознании не слишком разрасталась мысль о выпивке. Ясно ли, в чем тут суть?
- Нет, - отрубила Марион.
- Самотренировка, что ли. Слежу, чтобы вопрос не становился проблемой.
- Что ж, ясно, - сказал Линкольн; - Доказываешь себе, что незапретный плод теряет сладость.
- Примерно так. Бывает, что и забуду, не выпью. Хотя стараюсь не забывать. Но вообще-то при такой работе, как у меня, пьянство так или иначе исключается. На службе довольны тем, что мне удалось проделать, больше чем довольны, так что - вот, вызвал к себе из Берлингтона сестру вести хозяйство и просто мечтаю, чтобы Онория тоже жила у меня. Вспомните, даже когда у нас с ее матерью не клеилось, никогда мы не допускали, чтобы это хоть как-либо задело Онорию. Она ко мне привязана, я знаю, заботиться о ней я способен, это я тоже знаю, и... короче, вот так. Дальше ваше слово.
Теперь ему, конечно, зададут жару. Расправа затянется на час, а то и на два, и стерпеть будет нелегко, но если прикрыть ответное раздражение постным смирением кающегося грешника, можно в конечном счете добиться своего.
Держи себя в руках, говорил он себе. Тебе не оправдание нужно. Тебе нужна Онория.
