Безверья гидра проявилась,
Родил ее, взлелеял галл.
Затем картина всеобщего разрушенья заключается словами:
Европа вся полна разбоев,
Цареубийц святят в героев,
Ты, Павел, будь спаситель ей…
……………………………………
Так чьи ж поддержат небо плечи?
Один бессмертный, твердый Росс.
Автор думал, поясняет он сам, что «некому привесть французов на истинный разум, как одним русским…»
С воцарением Александра политика переменилась, были моменты большой дружбы с Наполеоном, но Державин своего настроения в этом отношении не менял до конца жизни.
Благодаря стихам Державин поддерживал благоволение Павла, получил от него табакерку и орден; последний при странной обстановке, по рассказу самого поэта. Он позван был в императорский кабинет; Павел набросил на него ленту и, произнеся какие-то невнятные звуки, в ту же минуту скрылся.
В царствование Павла Державин избрал себе девиз: «Так вышней силой я держусь». Девиз этот на его печати утвержден был государем.
Умолк рев Норда сиповатый,
Закрылся грозный, страшный взгляд.
Напрасно уверял Державин, что слова эти относятся просто ко времени года, когда воцарился Александр. В обществе понимали стихи иносказательно… Ода на восшествие начиналась словами:
Век новый! Царь младой, прекрасный
Пришел к нам днесь весны стезей.
В облаках является Екатерина и говорит:
Се небо ныне посылает
Вам внука моего в цари…
В следующих строках поэт ставит обществу в вину, что оно не осуществило ее мысли, не возвело сейчас же после ее кончины на престол внука. «Вы сами от себя терпели», – говорит Екатерина в державинских стихах.
Александр пожаловал Державину за эту оду брильянтовый перстень стоимостью пять тысяч рублей, однако не разрешил ее печатать. Вслед за тем оды стали являться, как грибы; в числе авторов Херасков, Измайлов, Карамзин, Мерзляков, Озеров и многие другие, старые и молодые.
Несмотря на свои прогрессивные стремления и планы, Александр в первое время приблизил к себе старых сановников, сподвижников Екатерины, опасаясь напугать общество скорыми переменами и новизной политики. В числе прочих и Державин, хотя и устраненный от финансов, но оставленный в Сенате, продолжал пользоваться большим почетом как поэт и сановник.
В стихотворении «К самому себе» поэт недавно только выражал недовольство бесплодностью своей деятельности в борьбе за правду с криводушием и решал, – если он бесполезен тем, «что горяч и в правде чорт», – бросить все и обратиться к музам и любви (к Эроту):
Стану ныне с ним водиться,
