Женщина, которой Виталий, таким образом, покупал возможность спокойно провести ночь, ложилась и спала, а Виталий становился там же возле нее, как возле ребенка, и не смущаясь ни ее присутствием, ни тем, что достигало до его слуха из-за утлых перегородок и завес переполненного буйными гостями блудилища, возносил в молитвах за мир дух свой к богу, а утром опять поспевал на работу. И так юродивый Виталий делал всякий день, причем он всегда упрашивал бывших с ним женщин, чтоб они никому не рассказывали, как он с ними обходится, а говорили бы, что он точно такой же блудник, как и все другие, вхожие в их жилище. Многие женщины так и говорили, и тайна Виталия долго оставалась неизвестною: но вдруг одна из женщин рассказала, что она любит Виталия за то, что он, оставаясь с нею, не беспокоит ее, а только молится во всю ночь. Другие же женщины оспаривали эту свою подругу и говорили, как научил их Виталий, то есть, что он бывает у них за тем же самым, за чем и все прочие их посещающие мужчины.
Услыхал об этом споре Виталии и огорчился, что одна женщина выдала тайну его юродства, – тогда он «помолился и женщина взбесилась». Это отвечало дальнейшим целям юродивого Виталия, потому что слова «бешеной» уже не пользовались ничьим доверием, а он хотел, чтоб о добродетели его не знали, а считали бы его блудником.
Так целая группа открыто промышлявших собой блудниц оберегали тайну юродивого, оказывавшего им трогательное участие.
34 и 35) В заключение видим сразу двух женщин: мать и дочь – в ужасном положении. У одной матери было двое детей, – сын и дочь. Сын не захотел работать для поддержания жизни матери и сестры, а покинул их и ушел в монахи. Он постригся и стал жить в монастыре очень строго. Старуха же осталась на руках одинокой дочери, которая никак не могла честным трудом заработать столько, чтобы прокормить и одеть себя и старуху. «От нищеты она поползнулася и впала в напасть в ограждении баннем» (то есть на банном дворе). В стране той, где это было, женщин строго карали за распутство, и эту девушку «взял князь» и «по закону хотяше убить ю». По строгости такого решения надо думать, что «напасть во ограждении баннем» заключалась в каком-нибудь особенном развратном деянии, за которое «по закону» полагалось убивать для устрашения других. Такие случаи бывали, но рассказывать о них неудобно. Мать осужденной на смерть девушки пришла к князю и просила его не казнить ее дочь, потому что после этого не будет кому напоить ее, старуху, водой. А если уже дочь за ее беззаконие нельзя помиловать, то старуха умоляла князя, чтобы повелел и ее саму тоже убить одновременно вместе с дочерью. Князь спросил:
