«Если предложения ваши обстоятельны, то хотя ваши лета и не сходны, но за вежливость вашу я согласна иметь для вас полные чувства, только никак не в вашем собственном доме и не при ваших людев».
Она перечитала написанное и внизу после своей подписи еще приписала:
«Только пожалуста с ответом по почте».
Написав это письмо, девушка достала из бювара своей госпожи конверт и начала тщательно выводить адрес. В это время портьера раскрылась с другой стороны будуара, и в комнату, выпятив зоб, как гусыня, вошла рослая белая женщина лет сорока пяти, с большим ртом и двухэтажным подбородком. Это была домовая кухарка.
– Достань-ка мне у нее пару папиросок, – сказала она горничной.
– Возьми сама, – отвечала девушка и продолжала надписывать конверт.
Кухарка взяла из сердоликовой коробочки несколько папирос, закурила одну из них и, севши на шелковом пуфе перед зеркалом, начала выдавливать ногтями прыщик на подбородке, а потом она запудрила это место барыниной пуховкой и сказала:
– Мочи нет как прыщи одолели!
– Не лакай черного пива…
– И то уж не пью.
– Ну, так не тискай мальчонков, которые приносят покупки.
– Ты, что ли, это видала?
– Еще бы! Зеленщикова мальчонку вчера, думала, ты, как русалка, совсем защекочешь.
– Он ребенок, еще совсем без понятьев.
– Так ты и станешь дожидаться евонных понятьев!
– Нет, я ведь, ей-богу, я только всего и люблю баловать да помять их, красивых детишков. У меня крестник уж был шестнадцати лет, да вот помер, – я и скучаю. А ты это на кого еще грех новый наводишь: кому это пишешь?
Девушка не ответила.
– Думаешь, я не знаю! А я знаю!
Китаянка опять промолчала.
– Хочешь, скажу?
– Ну, говори!
– Генерала ты путаешь, вот что!
– Ну, так и знай, что его самого!
Она стала наклеивать марку.
– Вот ты надо мною смеешься, что я ласкаю детишков, а сама хуже попалась.
– Ничего не попалась.
– А отчего ж ты ревешь и некрасивая стала?
– Реву о том, что дура была, – в верности жить полагала.
– Вот то-то и есть; а теперь и видать – непорожня.
– И врешь, ничего еще пока не видать.
– Отчего же, когда батюшка был, он меня поблагословил и попить мне чайку дал с своего блюдца, а тебе нет?
– У меня на лбу петушки были натрепаны: он не любит. Да и не надо: не все то и сбывается, что он говорит.
Кухарка покачала головой и, вздохнувши, сказала поучительным тоном:
– Да, уж это неизвестно, почему так он по купечеству много отмаливает, а в разных званьях не может.
– Не потрафляет!
– Не надо, дружок, так говорить, потому что хотя он и не потрафляет и не все пусть сбывается, ну, а все мы должны верить в божье посланье, хотя я и сама… этой драчихе, которая царапает, так бы ей все космы выдрала!
