К прошлому возвращался Лютер – к началу христианства – Евангелию, а Карлштадт устремился к будущему – к концу христианства – Апокалипсису. «Новую песнь запоем (ein neues Lied wir heben an)», – это Лютер сказал, а цвиккауские пророки и Карлштадт это пожелали сделать.[379] «Все, наконец, должно измениться», – скажут восставшие на господ крестьяне.[380] «Все должно измениться; es muss endlich anders werden», не только в Церкви, в делах духовных, но и в государстве, в делах мирских. Общности имения – «совершенного братства и равенства по Евангелию» – того, что люди грядущих веков назовут «коммунизмом», потребует ученик Карлштадта, вождь восставших крестьян, такой же священник-расстрига, как Лютер, Томас Мюнцер (Münzer): «Все да будет общим (omnia simul communia)».[381] «Царство Божие приблизилось и должно быть установлено силою, ибо, по слову Господа, только употребляющий силу входит в Царство Божие», – учил Карлштадт.[382] «Вперед, вперед, вперед! Раздувайте огонь, не давайте вашим мечам простыть от крови, не щадите никого!» – скажет ученик Карлштадта, Мюнцер.[383] «Почему бы не очистить нам эту помойную яму – Римскую Церковь, и не омыть наших рук в их крови?» – это Лютер сказал, а Томас Мюнцер это сделает.[384] Или, говоря на языке наших дней, Лютер начал Преобразование, Реформацию, а верные ученики Лютера, Карлштадт и Томас Мюнцер, начинают Переворот, Революцию. «Что же делать? Кто сеет ветер – пожинает бурю», – говаривал Лютер, пожимая плечами, в самом начале смуты. Но кто сеял ветер?[385]
Несколько дней до того, как пришли эти страшные вести из Виттенберга, Лютер, сидя за рабочим столом, взглянул в окно и сразу же понял, что происходит. Мартовская оттепель стояла на дворе; шел мокрый снег с дождем. Вдруг последние лучи заходящего солнца, брызнув из-под темных, на самом краю неба ровно, как ножницами, срезанных туч, залили все таким горящим красным светом, что мокрые стволы деревьев сделались кровавыми, и мокрый снег тоже, и грязные лужи на дороге казались лужами крови. Что это значит, он тогда не понял, – понял теперь, читая эти страшные вести: «Будет вся Германия в крови». Кто это сказал? Кто это сделал? Только ли Карлштадт – «Лютер второй», или также первый?
«Я их не боюсь… и вы не бойтесь», – писал он друзьям своим в ответ на те страшные вести о Карлштадте и цвиккауских пророках.[386] Но если он думал, что схватит эту Черную Собаку за загривок и выбросит в окно, то ошибался, и дорого ему было суждено заплатить за эту ошибку.
