– Да, конечно. Это тоже интересно… Но герцог вообще хочет видеть все ваши работы.
– Двери моей студии открыты, и ваш повелитель может в них войти, как и всякий другой.
– Он непременно желает быть у вас завтра.
– Непременно завтра?
– Да.
– В таком случае лучше пусть он придет послезавтра.
– Позвольте!.. Но почему же послезавтра, а не завтра?
– А почему именно непременно завтра, я не послезавтра?
– Нет, уж позвольте завтра!
– Нет, послезавтра!
Адъютант молча хлопнул несколько раз глазами, что составляло его привычку в минуты усиленных соображений, и проговорил:
– Что же это значит?
– Ничего, кроме того, что я вам сказал, – отвечал Фебуфис и, вспрыгнув на высокий табурет перед большим холстом, который расписывал, взял в руки кисти и палитру.
Все существо его ликовало и озарялось торжеством в самом его любимом роде: он мог глядеть свысока на стоявшего около него светского человека, присланного могущественным лицом, и, таким образом, унижал и посла и самого пославшего.
Адъютант не скрывал своего неприятного положения и сказал:
– Я не могу передать герцогу такого ответа.
– Отчего?
– Он не терпит отказов.
– Ну, нечего делать, потерпит.
– Он не согласится остаться здесь до послезавтра.
– Человек, который так любит искусство, согласится.
– Он назначил завтра вечером уехать.
– Он сам себе господин и всегда может отсрочить.
Адъютант рассмеялся и отвечал:
– Вы оригинальный человек.
– Да, я не рабская копия.
– Без сомнения, герцог может остаться везде, сколько ему угодно, но поймите же, что с ним не принято так обходиться. Ему нельзя диктовать.
– Значит, у него есть характер?
– И очень большой.
– Да, говорят, и я слышал, – это интересно! Так вот мы его испробуем: вы скажите ему, что так и быть, пущу его к себе, но только послезавтра.
– Прошу вас, оставьте это, маэстро!
– Не могу, господин адъютант, не могу, я тоже – рекомендуюсь вам – человек упрямый.
– На что вам его сердить?
– По совести сказать, ни на что, но мне теперь взошла в голову такая фантазия, и вы со мною, с позволения вашего, ни черта не поделаете, ради всех герцогов вместе и порознь.
– Вы дерзки.
– Хотите дуэль?
– Очень хотел бы, но, к сожалению, я теперь не могу принять дуэли.
– Почему?
– Конечно, не потому, что я не желаю вас убить или страшусь быть убитым, но потому, что я состою в свите такого лица, путешествие которого не должно сопровождаться никакими скандалами.
– Хорошо, не нужно дуэли, но я вам предлагаю пари.
– Какое? в чем оно состоит?
