Говорили, будто одному из наиболее любимых путешественником лиц в его свите был предложен богатый подарок за то, если оно сумеет удержать герцога на определенное по маршруту время. Это лицо, – кажется, адъютант, – любя деньги и будучи смело и находчиво, позаботилось о своих выгодах и сумело заинтересовать своего повелителя рассказом о скандалезном происшествии с картиною Фебуфиса, которая как раз о ту пору оскорбила римских монахов, и о ней шел говор в художественных кружках и в светских гостиных.
Хитрость молодого царедворца удалась вдвойне: герцог заинтересовался рассказом и пожелал посетить мастерскую Фебуфиса. Этим предпочтением он мог нанести укол властным монахам, и от этого одного у него прошла хандра, но зато она слишком резко уступила место нетерпению, составлявшему самую сильную черту характера герцога.
Фебуфис входил в круг идей, для него посторонних, и неожиданно получил новое значение.
Тот же самый адъютант, которому удалось произвести перемену в расположении высокого путешественника, был послан к Фебуфису известить его, что такая-то особа, путешествующая под таким-то инкогнито, желает завтра быть в его мастерской. Фебуфису показалось, что это сделано как будто надменно, и его характер нашел себе здесь пищу.
– Разве ваш герцог так любит художество? – спросил он небрежно у адъютанта.
– Да, герцог очень любит искусство.
– И что-нибудь в нем понимает?
– Как вы странно спрашиваете! Герцог – прекрасный ценитель в живописи.
– Я слыхал только, что он хороший покупатель.
– Нет, я говорю вам именно то, что и хочу сказать: герцог – хороший ценитель.
– Быть ценителем – это значит не только знать технику, но иметь понятия о благородных задачах искусства.
– Мм… да!.. Он их имеет.
– В таком разе вы повезите его к Маку.
– Кто этот Мак?
– Мак? Это мой славный товарищ и славный художник. У него превосходные идеи, и я когда-то пользовался его советом и даже начал было картину «Бросься вниз», но не мог справиться с этою идеей.
– Бросься вниз?
– Да… «Бросься вниз».
Гостю показалось, что хозяин над ним обидно шутит, и он сухо ответил:
– Я не понимаю такого сюжета.
– Позвольте усомниться.
– Я не имею привычки шутить с незнакомыми.
– «Бросься вниз» – это из Евангелия.
– Я не знаю такого текста.
– Сатана говорит Христу: «Бросься вниз».
Адъютант сконфузился и сказал:
– Вы правы, я вспоминаю, – это сцена на кровле храма?
– Вы называете это «сценою»? Ну, прекрасно, будь по-вашему: станем называть евангельские события «сценами», ко, впрочем, все дело в благородстве задачи. Обыкновенно ведь пишут сатану с рожками, и он приглашает Христа броситься за какие-то царства… По идее Мака выходило совсем не то: его сатана очень внушительный и практический господин, который убеждает вдохновенного правдолюбца только снизойти с высот его духовного настроения и немножко «броситься вниз», прийти от правды бега к правде герцогов и королей, войти с ним в союз… а Христос, вы знаете, этого не сделал. Мак думает, что у них шло дело об этом и что Христос на это не согласился.
