И не только нелады в отношениях с Иветтой удручали Валентина. С некоторых пор он стал ощущать себя в семье чужим, лишним, одиноким. И детей. считал Валентин, Иветта настраивает против отца. Отчитывает его в их присутствии. Да и теща ни к месту вмешивалась: когда Валентин хотел свозить Сергуню в поселок, воспротивилась. Сказала, не позволит ребенка мучить. Что там он наберется глистов да скверных ругательств. Как будто в городе он их не узнает – на любом заборе прописи! И каждое лето, пока не взяли свой участок, приходилось снимать дачу под Ленинградом, платить деньги, подстраиваться под хозяев. К счастью, скоро Валентин достроит дом и будет сам себе голова. Баста, больше никаких дач.
Мысли Валентина повернулись к злополучному вечеру. Да, он выключил свет, когда жена уткнулась в книжку. Но читает-то она ему назло! Ладно бы выбрала что-нибудь стоящее, например детектив. А стихи только сбивают баб с толку. Все эти охи-вздохи беззаботных поэтесс и стенания женоподобных писак до добра не доведут. Где она, спрашивается, вычитала, что с мужем можно так поступать?
А может, у нее кто-то есть? Жар ревности хлынул в лицо Валентину. Он часто бросал пробные камешки в ее огород, хотя в глубине души не верил, что жена может изменить. Однако для чего-то ей понадобилось с ним расправиться? Для кого она хотела освободить место? Все. Больше никаких театров, выставок. Пусть сидит дома. А захочет выйти в люди – только всей семьей. И Жанке он запретит появляться в их доме: от нее все неприятности. Да, вот эта фифочка сбивает жену с панталыку. Валентин вспомнил соблазняющее, хитроватое выражение липа Иветтиной подруги, огромные вырезы ее платьев Он всегда старался не смотреть туда, хотя чертовски тянуло. Но не на такого напала! Он примерный семьянин, на дешевые уловки не поддастся. Хотя однажды попался на удочку, еще до Иветты… Та девица тоже приехала в город по лимиту, работала клейщицей обуви. Им было неплохо вместе, но жениться?.. Красотка была чудовищно необразованна, постель и еда – вот все ее интересы. А он как-никак студент вечернего отделения! «Может, зря, – мелькнула мысль, – я с ней не расписался. Она бы всю жизнь мне благодарна была: ноги мыла бы и воду пила». Нет, вздохнул он, такую и людям показать стыдно. Особенно теперь, когда сам начальник. Жена, старший технолог, как бы множила заслуги Валентина.
Наконец подошла его очередь. Он протянул продавщице авоську, и та наполнила ее банками с тушенкой – пять штук в одни руки. Валентин с досадой подсчитал упущенную возможность – еще пятнадцать банок, если бы они стояли всей семьей. Но Иветта сама избегает очередей и детей не пускает. «Как жрать – все горазды, а добывать – кроме меня некому!» Валентин выбрался из толчеи с чувством выполненного долга и заслуженной победы. Он шел по заснеженной улице домой, и металлические банки весело позвякивали в авоське, вызывая завистливые взгляды прохожих.
