– Да, несомненно, но либо я не знаю графа Анненкова, либо это письмо писал не он.
– Боже мой, – вскричала Луиза, – ведь эти тридцать тысяч рублей – все мое достояние, моя единственная надежда!
– Скажите, а как он подписывал свои письма к вам? – спросил я.
– Попросту «Алексей».
– А это письмо подписано «граф Анненков».
– Да, – подтвердила Луиза, совершенно подавленная.
– Вы не знаете, что сталось с этим человеком?
– Нет. Он мне сказал, что приехал вчера вечером и немедленно уезжает обратно в Пермь.
– Надо заявить в полицию. Ах, если бы полицеймейстером по-прежнему был Горголи!
– Заявить в полицию?
– Конечно!
– Ну а если мы ошибаемся, – спросила Луиза, – если человек этот окажется не мошенником, а спасителем Алексея, ведь я могу погубить его из-за нескольких тысяч. Ведь я вторично буду виновницей его несчастья! О нет, лучше рискнуть! А что до меня, я как-нибудь выйду из положения. Не беспокойтесь обо мне. Единственное, что я хотела бы знать, действительно ли Алексей в Перми?
– Послушайте, – сказал я, – мне довелось слышать, что конвой, сопровождавший сосланных в Сибирь, недавно вернулся обратно. Я знаком с одним жандармским ротмистром. Я схожу к нему и узнаю, в чем дело. Подождите меня.
– Нет, нет, я пойду с вами.
– Не советую, вы еще слишком слабы, чтобы лишний раз выходить на улицу. Вы и так поступили очень неосторожно, что пришли ко мне. А главное, вы помешаете мне собрать нужные сведения.
– В таком случае идите один и возвращайтесь как можно скорее. Помните, что я вас жду!
Я поспешно оделся, взял извозчика и спустя десять минут был у жандармского ротмистра Соловьева: одно время он тоже был моим учеником.
Я не ошибся: конвой и в самом деле вернулся три дня тому назад. Узнав, какого рода сведения мне нужны, Соловьев предложил помочь мне: оказалось, что унтер-офицер, в партии которого был Анненков, его хороший знакомый.
Соловьев послал за ним, и спустя несколько минут офицер этот явился. Это был человек с прекрасной военной выправкой, с суровым и вместе с тем добрым лицом. Хотя я и понятия не имел о том, что он сделал для графини и ее дочерей, я сразу же почувствовал к нему симпатию.
– Вы были начальником конвоя, сопровождавшего четвертую партию ссыльных? – спросил я.
– Да, я.
– В этой партии был граф Анненков?
– Гм… гм…
Унтер-офицер замялся, не зная, к чему клонятся мои расспросы. Я увидел его смущение и поспешил объясниться.
– Вы говорите с другом графа Анненкова, готовым пожертвовать жизнью ради него, – проговорил я, – умоляю вас, скажите мне всю правду.
