Ровный строй пирамиды сминался. Энергии не хватало. Торсон до минимума сократил расстояние между «Орфеем» и первой линией поддержки, надеясь поймать энергию на разорванный. канал. Но это не помогло. Понимая, что постепенно теряет контроль над движением корабля, Торсон вызвал на связь главного энергетика.
— Необходимо немедленно затребовать сверхнормативные комплекты батарей с кораблей поддержки, — сказал энергетик.
— В такой-то обстановке? Какая шлюпка сможет подойти к кораблю в этой дьявольской мешанине?
— В таком случае положение скоро будет критическим.
Секунды две Торсон раздумывал.
— Хорошо, я попытаюсь. У нас не остается иного выхода. — И, переключив селектор на связистов, приказал: — Передайте на «Эн семнадцатый»: пусть срочно подготовят десять ракет с батареями и высылают их одну за другой с разных направлений в сторону «Орфея».
Он отключился и откинулся на спинку кресла, сомневаясь в tow, что хоть одна из этих десяти ракет достигнет цели.
Уже через полчаса на пульте запрыгали зеленые огоньки, подтвердившие, что флот начал беспорядочный обстрел своего флагмана грузовыми ракетами. Автоматика отказывала: пять ракет подряд бесследно исчезли, едва оторвавшись от кораблей. Седьмая и восьмая разбились о борт флагмана, разбросав в пустоте свой бесценный груз. И лишь девятую удалось наконец состыковать с грузовым ангаром. Не успел Торсон оценить эту дорогостоящую победу, как с «Эн семнадцатого» сообщили, что на одной из первых, бесследно исчезнувших в пространстве ракет находился человек.
* * *
Ольга не совсем понимала, почему Торсон так осторожен, почему прорыв проходит так медленно. Поверхность планеты, поглотившей экспедицию Ротанова, оставалась для нее столь же недоступной, как и там, на Земле. С каждым днем, с каждым часом она теряла веру в успех экспедиции, в то, что когда-нибудь еще раз, хоть на секунду, увидит лицо человека, память о котором позвала ее в эту дальнюю и нелегкую дорогу.
Знакомые до последней мелочи стены ее маленькой каюты окружали Ольгу, знакомые вещи, знакомые кристаллы видеокниг. Ее рабочее кресло у письменного стола. Она не чувствовала больше желания сесть в него. Даже работа, всегда дарившая ей забвение и утешение, теперь казалась бессмысленной. Расслабившись, Ольга лежала на узкой корабельной койке и старалась заснуть. Не помогли с детства заученные правила аутогенной тренировки. Оставалось последнее средство. Она потянулась к коробочке с красной полосой, лежавшей на столике у изголовья. И вдруг отшвырнула ее. Прямо перед нею в только что пустовавшем кресле теперь сидел человек.
