Однажды, как только я спустился во двор, оставив Мишку на попечении жены и дочки, ко мне подошел мальчик в меховой шубке и в такой же пушистой шапке. Он был похож на медвежонка, а может быть, все вокруг я в то время сравнивал с Мишкой. Мальчик тронул меня за рукав:
- Дядя, можно вас спросить?
- Что тебе, малыш?
- Скажите, дядя, а Миша ходит гулять?
- Нет, медвежонок еще совсем маленький. Его пока из дома не выпускают. А ты почему об этом спрашиваешь?
Он помолчал, уставившись в носки своих валенок, будто в них был ответ на вопрос. Потом тихо сказал:
- Я, дядя, Мишу жду. К нему домой мама меня не пускает. А я все хожу и хожу по двору и жду, когда его гулять выведут. Тогда я посмотрю на Мишу. А только собачек все выводят и выводят. И больших собак и маленьких. А что «собаки - их много, а Миша один, и я его никогда не видел… Дядя, а он скоро вырастет и тогда вы его будете выводить? Да, дядя?
- Вот что, - сказал я малышу, - скажи твоей маме, что Миша просил тебя к нему зайти.
- Правда?
- Ну не совсем. Скажи маме, что я, то есть тот человек, у которого медвежонок живет, разрешил тебе зайти.
- А когда, дядя, можно зайти?
- Когда хочешь. Хоть сейчас. Позвони в дверь или, если не достанешь, постучи - тебе откроют. Посмотришь, как Мишу будут купать. Да куда же ты? Ты знаешь номер квартиры?
Он только воскликнул: «Ой, дядя!» - и побежал со всех ног, должно быть, к своей маме за разрешением.
По вечерам Мишку купали. Не ежедневно, а через день.
Яркое пламя, которое подогревало воду для ванны, привлекало медвежонка. Мишка усаживался на задние лапы и с выражением сосредоточенного внимания смотрел на огонь. Я знал - его от этого зрелища не оторвать, он будет сидеть смирно, не мешать, и можно спокойно приготовить все, что нужно для купания. А говорят, что медведи боятся огня, ни за что не подойдут к костру. Может быть. Мой Мишка любил смотреть, как фиолетовые язычки газового пламени рвутся наверх и лижут дно бака. Может быть, именно газовое пламя приятно медвежьему глазу? Кто знает!
Купался Мишка как всякий ребенок. Он плескался, бил лапами по воде; иногда раскупается вовсю и не хочет вылезать из ванны. Собственно говоря, ванна была для Мишки слишком велика, и в нее ставили тазик, а Мишку - уже в этот тазик.
В первый раз, когда его купали, Славка воскликнул:
- Ой, вся пушистость прошла!
Это вода так выгладила и вылизала Мишку, что он стал как бы вдвое меньше. Но ненадолго. Когда его обтерли после купания, он опять стал пушистым. А купался он очень долго. Как-то мыло попало Мишке в глаза, он заплакал, по-своему конечно, по-медвежьи: «Ыр, ыр, ыр!» А потом заскулил так жалобно, что мы и не знали, как его успокоить. Его «ыр, ыр» никогда не звучало так печально.
