А Славка восседал у самого передка саней, покрикивал на лошадь и шумно выражал свой восторг:
- Вот это елки! Такая ни в какую комнату не войдет на Новый год. Специально для Колонного зала. Зд о рово!
Динь- динь! Динь-динь! -сопровождало нас по всему пути.
Славке, видимо, особенно нравился колоколец, звеневший под дугой.
Лошадка бежала ленивой рысцой и все время смешно махала головой. Она не то кланялась всем телеграфным столбам, не то отгоняла от себя снежинки, как лошади летом отгоняют мух и слепней. А колоколец от этого звенел и звенел: динь да динь, динь да динь!
Снежинки кружились хороводом и, не долетев до белой земли, ложились пуховиками на широченные еловые лапы. Так было справа от нас. А слева, с южной стороны, где вчера пригрело солнышко, снежок на ветвях подтаял и примерз, затек капельками. И казалось, стоят по дороге кусты белой красавицы сирени.
Похрапывала лошадка; мы лежали на пахучем сене и будто плыли по пушистой, не укатанной еще дороге. Хорошо. Тишина. Только слышно, как отфыркивается бегущий за санями Тарзан да колоколец и лошадиные копыта будто переговариваются и рушат безмолвие.
- Иди к нам! - зовет Тарзана Славик, обернувшись назад.
- Так он и пошел, - говорит Юрик. - Очень ему интересно в сене сидеть. Пробежаться по морозцу куда лучше. Когда мама на вызовы едет, он всегда почти за санями бежит… Эй ты, Тарзанка!
- А твоя мама не боится по лесу ездить?
- Мама?! - Юрик усмехнулся и пожал плечами: дескать, как такое и в голову может прийти. - Моя мама ничего не боится. Она же хирург. Понятно?!
- Угу.
Нет, ответ Славика не удовлетворил Юру, и Юра добавил:
- Моя мама, знаешь, как та, про которую Левтолстой (эти два слова он произнес как одно) девочку спрашивал: «Какая у тебя мама?» А девочка ответила: «Самая лучшая».
Яков Павлович, молчавший всю дорогу, вмешался в разговор:
- Ну, Юра, будет тебе перед Славой своим образованием хвастать. Две фразы писателя Толстого слышал и уже козыряешь.
Юра помолчал, а потом тихо сказал:
- Я не козырял. Я хотел про нашу маму сказать. Славка же ее не знает. Почему говорит, что наша мама боится?…
- Эй, Тарзан, ты что? - невольно воскликнул я.
- Стой! - крикнул Яков Павлович.
Сани остановились так внезапно, что я сразу же повалился вперед и чуть было не упал ничком. Яков Павлович удержал меня. И тут у него с Юрой произошел разговор, из которого я почти ничего не понял.
- Смотри, - сказал Федотов, - по перу видно - Тарзан насторожился.
