— За это заплатил я, — шепотом напомнил я ему. — Если ты хочешь разнести заведение, купи себе другую бутылку.
Долгие пять секунд он стоял с затуманенными убийственной красной дымкой серыми глазами, дрожа во своим огромным корпусом. Затем глубоко в его горле возник вопль отвращения, он повернулся и, тяжело ступая, вышел из бара.
Я взобрался снова на табурет и закурил с ощущением радости от того, что в этот момент мы не катались с ним по полу, пытаясь выдавить друг другу глаза. Просто Дьюк страдал от нервного желудка. Если бы я провел тринадцать лет в заключении, у меня было бы, я полагаю, такое же ощущение. Прогулка на свежем воздухе пойдет ему на пользу, и он, может быть, вернется уже минут через пятнадцать.
Сорока минутами позже я решил, что он уже не вернется, и налил себе стремянную на дорожку перед тем, как пойти в гостиницу. И тут услышал то, чего никогда не слышал в баре Донована и, судя по выражению его маниакального лица, не слышал и он. Это было чудное пощелкивание туфелек на шпильках, быстро приближавшихся к стойке. Она уселась через три табурета от меня и заказала себе коктейль, и я успел хорошенько разглядеть ее.
Она удобно разместилась на табурете, скрестив свои стройные ножки и не обращая внимания на то, что подол задрался на добрые четыре дюйма над ее украшенными ямочками коленками. Шикарная прическа образовала из глянцевитых прядей густых бело-золотистых волос светящийся ореол вокруг ее треугольного лица, казавшегося одновременно смышленым и соблазнительным. Конечно же, подумалось мне, она была девочкой из Манхэттена, иначе никогда не осмелилась бы зайти в такое омерзительное заведение, как бар Донована.
Восхитительный изгиб ее широкого рта источал высокомерие, волнующе компенсируемое распутной влажной мягкостью выпяченной нижней губы. На ней был дорогой костюм, украшенный абстрактным бежевым рисунком по тускло-золотому фону. Блуза обтягивала высокие груди бесконечно более интригующего рисунка.
— Вот ваш «старомодный», леди! — Донован опустил стакан на стойку перед ней, и я мысленно содрогнулся: «старомодное» что?
Блондинка попробовала напиток, и рот ее перекосило. Затем, пожав плечами, она прикончила его одним большим глотком, словно ее обуревала жажда. Возвращая стакан на стойку, она поймала мой взгляд и бледно улыбнулась.
Я продемонстрировал ей левый профиль — он чуточку лучше правого — и ухмыльнулся в ответ.
— Могу я предложить вам повторить? — спросил я, соскальзывая, полный оптимизма, с табурета.
