«Неужели заметят?» — думал летчик, прижимаясь плотнее к земле. Недалеко от него на полном ходу промчалось несколько автомашин с немецкими солдатами. Они испуганно жались друг к другу, держа наготове автоматы, направленные в сторону леса.
Когда машины проехали, Колосков с трудом поднялся и пошел по дороге, ускоряя шаг. На повороте он остановился. В глазах зарябило. Тошнота подкатывалась к горлу. «Главное — не потерять сознания», — размышлял летчик.
Где-то высоко в бездонном небе Яков услышал гул самолетов. Он поднял голову. Самолеты летели тремя девятками. Левее и выше больших двухмоторных кораблей парами барражировали истребители сопровождения. «Ну вот и дождались наши», — с облегчением подумал летчик.
Превозмогая боль, шатаясь, он перешел поле и, оглядываясь по сторонам, вошел во двор крайнего домика поселка. Долго прислушивался. Потом, сжимая в руках пистолет, постучал в окошко.
В комнате послышались шаги. Кто-то надрывно закашлялся, подошел к дверям.
— Кто там? — донесся до слуха Якова старческий голос.
— Скажите, Банникова Елена Александровна далеко живет?
— Пятый дом от угла.
До дома Банниковых Яков добрался благополучно. Открывшая дверь женщина проворчала:
— Ночевать негде, да и не имеем права пускать посторонних, узнают — расстрел, — но все же посторонилась, пропуская летчика.
Миновав темные сенцы, Яков вошел в комнату. Окна были занавешены шторами, сделанными из камыша, на столе тускло горела керосиновая лампа Летчик быстро осмотрелся, устало присел на скамью. Вошедшая вслед за ним женщина, остановившись у порога, внимательно рассматривала летчика. Вдруг на лице ее появилась растерянная улыбка:
— Яша, откуда… ох, голубь ты мой! — Елена Александровна бросилась к нему.
— Елена Александровна, вы не беспокойтесь. Я только перевяжу рану и сейчас же уйду.
— Да ты что? Куда же в ночь пойдешь? Не пущу, и не думай. Ишь, что придумал: «не беспокойтесь». Располагайся, как дома, а завтра подумаем, что и как.
— В станице немцев много?
— Немцев мало, а румын много, госпиталь здесь у них.
Елена Александровна поспешно достала из печи большую кастрюлю, налила в таз горячей воды.
— Давай обмою рану и перевяжу. Да ты не стесняйся.
Она молча обмыла летчику распухшую руку и покачала головой:
— Где же это тебя?
— Подбили утром, за лесом упал. Там и друга похоронил, — проговорил Колосков, умолчав, что друг этот — Банников.
— А Боренька как?
— Он у нас герой… герой, — тихо проговорил Яков.
Елена Александровна поспешно подошла к шкафу, набросила на плечи солдатскую шинель.
