Какой напряженный у Пряхина голос. Вообще-то парторг парень спокойный, если он так волнуется, значит, есть серьезная причина. Да, причина была серьезная, и Пряхин тотчас же сказал об этом:
— Видишь, железнодорожный состав разбитый. Вчера комиссар наши семьи отправлял, может, они?
Да, действительно, вдруг они? Летчик наметанным взглядом быстро определил расстояние до земли, убрал газ. Приземлившись, на больших оборотах подрулил самолет к деревьям, выключил зажигание.
Летчик и штурман торопливо поднялись на железнодорожную насыпь и застыли, увидев огромное, страшное месиво из мертвых тел, услышав многоголосый стон тех, кто остался в живых. У Пряхина как-то сразу отяжелели ноги, он, с трудом переставляя их, пошел вперед, словно слепец. Яков так же тяжело шагал за ним. Резко запахло гарью и паленым мясом. Вот старик большими, словно выгоревшими глазами неотрывно и молча смотрит на мертвое тело молодой женщины. К ногам старика жмется девочка лет пяти. Чуть в стороне под окровавленной простыней угадывались неподвижные детские тела.
С окаменевшими лицами смотрели летчики на эту страшную картину. Ненависть круто закипала в сердцах.
— Петр Степанович! Пряхин! — донесся до них вдруг громкий взволнованный голос, и тотчас же к ним кинулась женщина в ситцевом халате с чемоданом в руке.
— Жена комиссара! — штурман бросился к женщине. — Нина Павловна! Наших много погибло? Где моя жена?
— Сама еще не знаю, детей в село отправляла. Вот хожу, ищу своих, — она растерянно смотрела на офицеров. — Что мы пережили, вовек не забуду. До Смоленска доехали быстро, ночью выехали на Брянск, — глотая слова, говорила Чугунова. — И вдруг страшный толчок, взрыв, все перемешалось… Твоя жена, Петя, и другие с ней ночью уехали из Смоленска на Москву. Вот все, что я могу тебе сказать. — И после паузы дрогнувшим голосом: — Только вражеские самолеты в небе, И ни одного нашего. И зениток нет. Как же это, Петя?
Пряхин отвел глаза. Что он мог ответить Чугуновой, чем успокоить?
— Говорят, Гитлер вероломно, без объявления войны, напал на нас, все это верно. Но разве вор, когда думает украсть, говорит — держи карманы, а то залезу. Кто же виноват?
Как ответить на этот вопрос? Пряхин взглянул на Якова, словно просил поддержки, и вдруг от неожиданности всем телом подался вперед. По тропинке, прямо на них, шла молодая женщина. Обеими руками прижимала она к груди обезглавленного ребенка. Склонив к нему голову, женщина что-то шептала.
