Большие серые глаза солдата зло сузились.
— Так ведь все это временно. Напали на нас воровски, врасплох.
— Агитировать пришел, так проваливай, — солдат отломил большой кусок хлеба, швырнул в пруд. — Слышал тысячу раз. Скоро немцы Могилев возьмут, и Белоруссии нет. А это мой край. Отсюда никуда не уйду.
— Ясно. Значит, домой решил, а воюют пусть другие. А совесть твоя где?
«Вот черт, словно мысли мои читает», — подумал солдат и растерянно ответил:
— Я с собой в кармане не ношу эту совесть…
— Но человек без этого не человек, а просто дерьмо.
— Значит, я, дважды раненный, по-твоему, дерьмо? — артиллерист вскочил на ноги, быстро схватил винтовку и направил на Пряхина. — Ты иди, куда шел, а не то… — Лицо потемнело.
Пряхин, сдерживая себя, спокойно ответил:
— Ты что ж, дурак, в своих стрелять… Эх ты…
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Потом солдат медленно опустил винтовку, отвернулся, глуховато заговорил:
— Все нутро горит. Места себе не нахожу. Сколько людей гибнет…
— Кури, — предложил Пряхин, доставая из кармана помятые папиросы.
Курили молча. Каждый думал о своем.
— Родные близко? — прервал молчание Пряхин.
— В Старом Быхове. Мать и сестренка, — неохотно ответил артиллерист.
— Эти места мне знакомы. Несколько лет прослужил. Скажу тебе по правде, дела наши с тобой на данном этапе неважные, в этом ты прав. Немец нас обхитрил. Первым налетел на наши аэродромы, больше половины самолетов уничтожил. Многие летчики даже взлететь не успели. У нас на один самолет двадцать человек приходилось. Но — воевали. Один против десяти. Гибли многие, а не трусили, не сдавались. Самолеты у нас устаревшей конструкции. Сейчас, говорят, за Волгой новые готовят. Рабочий класс старается. Поскорей бы получить их. Показали бы тогда фашистам. Вот так, солдат. А победим мы обязательно. Не агитация это, не громкие слова. Уверен я в нашей победе. Иначе быть не может. Трудно сейчас нам. Очень трудно. Это верно. А только веры терять нельзя, — и после паузы: — Где часть-то твоя, солдат?
— До войны в Витебске была. В субботу нас по тревоге отправили к Белостоку. Не доехали, немец остановил. И опять не повезло нам. Мы не успели развернуться. Многие в окружении остались, многие полегли. Небольшая группа с боем отошла. Я в той группе был. Под Минском ранило меня в ногу. Комиссар всех раненых отправил в Рославль. Опять не доехали… На берегу Березины немцы налетели. Я один остался в живых. Только вот голову на переправе поцарапало осколком.
