Поздно ночью, измотанный страхом и нелегким горным серпантином, Миша звонил в богатую дверь Максовой сочинской квартиры. Мише было уже наплевать даже на то, что его вычислили и откроет ему бандитская рожа со взведенным пистолетом в руке, лишь бы открыли и все наконец хоть как-нибудь закончилось. Но дома был мирный Бусыгин, он, собственно, и предстал перед Мишей на пороге. И даже совершенно по-детски обрадовался, кинулся обнимать и обслюнявил Мише всю щеку. Но Миша был рад и слюням.
Квартирка оказалась двухкомнатной и уютной, добротно обставленной, но с налетом легкой и заботливой розовой девичьей руки. Что предполагало наличие по меньшей мере подружки и несколько осложняло дело. Предположение оказалось верным с точностью до наоборот. Заботливая рука и впрямь была, да только не розовая, а нежно-голубая. Звалась она Сашком и была без тени смущения представлена гостю. Миша же был готов признать Макса хоть зоофилом, лишь бы тот не прогнал его поутру, узнав обстоятельства, приведшие давнего приятеля в его достаточный дом.
Поутру, за щедрым южным завтраком, Миша поведал «супругам» свою печальную историю. Макс охать и ахать не стал, а тут же развил бурную деятельность по спасению потерпевшего. У Миши сразу же отлегло от сердца, и отчасти вернулась прежняя уравновешенность и рассудительность. Прежде всего, заявил Макс, нужно спрятать машину, чтоб не отсвечивала. Натруженная «восьмерка» все еще куковала под окнами, но была настолько пыльной, что и сам черт не разобрал бы ни ее номера, ни цвета. А Сашок уже отбирал у Мишки ключи и собирался идти определять тачку в зимний бусыгинский гараж, который по летнему времени все равно пустовал, да для надежности еще хотел свинтить с «восьмерки» паленые номера. Макс же велел Мишке сидеть в квартире и не высовывать из нее носа, пока он, Макс, тишком не разузнает, как обстоят дела на Мишкином фронте. Миша и сам был готов сидеть за спасительными стенами хоть до второго пришествия, как угодно, лишь бы еще какое-то время пожить на белом свете. А со временем, как говорится, либо эмир умрет, либо ишак сдохнет. Каких чудес только не бывает... А потому Миша не терял надежды.
Сидеть пришлось долго, аж до самой поздней осени. Озверевший Карен метался от Кавказа до Ростова, ища следы сгинувшего бесследно предателя и обидчика. За это время Миша успел научиться отменно готовить, разбираться в философии Канта, Шопенгауэра и Декарта, труды коих невероятным образом были представлены в Максовой библиотечке, а также подучить английский в переводах букинистического издания Диккенса со словарем. После чего ишак все же сдох. Карен взорвался в своей шикарной японской машине от банальной «лимонки», заботливо брошенной в его приоткрытое для форсу окно свидетелем Петюней. Остался только эмир. Но Небабе, в связи с преждевременной кончиной «крыши», хватало своих проблем.
