Я не знал дороги, меня вели Луцис и Маргарита Тихоновна, а за нами двинулся наш отряд из тридцати пяти человек. Мы прошли сквозь кусты и густую тополиную посадку. За ней сразу раскинулось бесконечное дикое поле и сиреневый горизонт. Среди тополей страх метался, как обезумевшая белка, с ветки на ветку, с дурного предчувствия на кошмарное прозрение. На травяном просторе он взлетел и не нашел себе опоры.
Тогда я услышал свои шаги и по-другому увидел сопровождающих меня людей, а сердце перестало биться – или я разучился его слышать и чувствовать. Вдруг почудилось, что я и раньше неоднократно переживал это грозное спокойствие, только вместо схлынувшего страха меня тогда переполняла гордость за тех людей, что идут со мной, за их будущий ратный подвиг…
Вскоре впереди обозначился ощутимый уклон, и мы спустились на дно неглубокой котловины размером с половину футбольного поля. Наш отряд просто ушел под землю. Восходящие на несколько метров стены и высокий бурьян надежно скрыли нас.
На склонах заняли места зрители – около двух сотен. Отдельно расселись наблюдатели – человек десять, среди которых я узнал Терешникова, рядом с ними расположилась охрана.
Противник уже выстроил свой отряд в шашечном порядке. У большинства гореловских были массивные биты, отличающиеся от бейсбольных вкрученными шипами. У некоторых на поясах висели одинаковые черненые мачете, явно фабричного импортного производства. Над строем возвышались копья с плоскими ножевыми наконечниками. Каждый боец был в армейском бронежилете древнего образца и каске, поэтому гореловские смотрелись точно пушкинские морские богатыри, которые «равны, как на подбор».
Едва мы закончили спуск, над котловиной длинной цепью растянулись люди с байдарочными веслами в руках. Впрочем, стальные лопасти с поблескивающей кромкой заточки давали понять, что спортивный агрегат ловко преобразован в оружие. Словно в подтверждение, человек с веслом, видимо для разминки, совершил несколько стремительных гребков, расчленяя лопастями воздух. Можно было догадаться, что произойдет с тем, кто попадет под удар такого весла…
– Помнишь, в Древнем Риме, ликторы, – шепнул Луцис. – Только у них секиры были, а не весла…
– Ликторы? – тревожно переспросил я, будто это имело значение.
– Или секунданты. Эти с веслами тоже наблюдают за порядком. Они вмешиваются, если поединок пошел не по правилам.
Наш отряд растянулся двойной линией, разделенной на три группы. Посередине – широнинская читальня, на правом фланге десять колонтайских бойцов, слева – люди Буркина и Симонян. Особенно мне не понравилось, что я стою в первой шеренге. Казалось, все взгляды прикованы к шкатулке с Книгой.
