— Перегрев двигателя и, как следствие, выплавление проводов из коллектора. Песка настоящего БМВ не выдержал, да и чему удивляться — годов ему тысяча или миллион, а создатели еще тогда на асфальт рассчитывали.
Тут стало мне не до радости, когда такая забота свалилась на наши головы. Без мотоцикла не пройти нам силовое поле, не говоря уже о том, что опоздаем, и шуму в верхах не оберешься.
— Что же делать? Бросать этого "монстра" и топать назад пешком?
— Не паникуй, — как всегда спокойно сказал Пров. — Мы почти доехали до места. Осталось каких-то три-четыре километра, а в деревню на нем въезжать все равно нельзя. Пока ты идешь туда, знакомишься с батюшкой, распиваешь с ним бутылочку, на что тебе и деньги дадены, пока возвращаешься обратно — я чиню генератор. Согласен?
Я молчал, раздумывая. Положение наше на местности, наверняка, контролируется с точностью до метра, и если я не побываю в деревне, то не очень-то хорошо прославлюсь. К тому же Пров намекнул о необязательности обряда крещения (эти шуточки со знакомством).
— А будет ли успех с ремонтом генератора в этих-то условиях?
— Да от одной тоски, что распитие состоится без меня, исправлю и приеду, но на всякий случай запоминай дорогу.
— Ладно. Я иду.
С посерьезневшим лицом и каким-то значением во взгляде он пожал мне руку, чего раньше с ним никогда не случалось.
— Где это вы были, дорогой мой виртуальный человечище? — спросил Александр Филиппович.
— Да здесь и был, — ответил я, показывая на самого себя, того, которого я здесь оставил.
— Да, — подтвердил тот Я. — Где же мне быть? С интересом слушаю вашу дискуссию.
— Нет, нет, вы, — он обратился к другому мне, — здесь оставались, чтобы передать содержание дискуссии этому вам.
— Да зачем мне передавать что-то самому себе? — искренне удивился я тот. — Я и так все знаю.
— Странно, странно, — не поверил людо-человек и сковырнул со своего лица гидравлическую дробь. — Вот и кровь у вас на... затылке, и колбой от вас почему-то попахивает.
— Ладно, не страдайте, — сказал я и соединил того и этого Я.
— Вот я вам доверяю, — с укоризной сказал Александр Филиппович, — а вы от меня что-то скрываете. Нехорошо...
— О революционной диалектике будем говорить или о колбе?! — недовольно спросил диалектик Ильин.
Вообще-то их ряды здорово, так сказать, поредели. Исчезли Платон с Сократом и Аристотелем, Кант с Гегелем, мегарики и софисты. Правда, и емкостей поубавилось, а те, что остались, в основном были пусты.
