Пров уже довольно долго приглядывался к старичку, пламенеющему коротко стрижеными рыжими волосами за последним стеклом. Он вел себя довольно странно. Не обращая ни на кого внимания, он иногда выводил приятным баритоном что-то вроде "ту-ру-ру-ру-у-у" и взмахивал руками как дирижер, одним словом, был чем-то увлечен и чрезвычайно занят. Надо было подойти поближе, тем более что у Прова к нему было дело. Маленькая табличка на подставке сообщала, что посетители имеют удовольствие видеть фотомастера Мара, в настоящей момент несомненно сочиняющего "Богатырскую симфонию", никак не меньше, о чем свидетельствовали кипы нотной бумаги с довольно объемистой партитурой.
Фамилия или имя (странно как-то: ведь полагалось писать фамилию, имя и отчество) показались Прову знакомыми. Или просто ассоциации какие-то возникли не то с академиком Марром, не то с классиком Марксом?
— Ту-ту-ру-ру-ру! — снова пропел мастер и что-то записал в партитуре валторн, кажется.
Вот это да! Тут рядом колбасу дают, а он сидит себе и сочиняет симфонию! Да это же просто реликт какой-то! И пишет прямо на слух... Загляденье. Молодец.
— Извините, Мар... э...э..., не знаю вашего имени-отчества, что прерву, так сказать, канву мелодии, — решил подать голос Пров.
— Да уж просто Мар. СТР сто тридцать семь — сто тридцать семь, если хотите. Шучу, конечно.
— Не трудно вам вот так, без инструмента?
Тот взглянул на Прова поверх очков укоризненно-устало: ну сколько можно объяснять! Могу без инструмента!
— А вы уверены, что нота "до" будет действительно соответствовать ноте "до" на рояле? — все же настаивал Пров.
— Будьте уверены, — сердито ответил старичок и сухонькой ручкой снял очки. — Только не на рояле, а на фоноскопе Вселенной. Чем могу быть полезен?
В его тоне сквозило явное желание поскорее избавиться от назойливого посетителя.
— Видите ли... У меня есть несколько фотографий одного старого дома. Очень дорогих для меня фотографий. Хотелось бы получить другие, более подробные проекции. Так сказать, ретроспективный взгляд в молодость... Вот, пожалуйста.
— Понимаю, понимаю... — принялся рассматривать фотографии мастер. — Дом, разумеется, снесен?
— Да, уже лет десять тому.
— Что сейчас на его месте?
— Улица. Точнее, поворот асфальтированного шоссе на Средне-Кирпичной.
— Дом принадлежал вам?
— Нет. Какое это может иметь для вас значение?
— Большое. Так чей был дом?
— Моей любимой женщины. В прошлом.
— А не в будущем? — переспросил фотомастер.
