— Хватит. Выпьем, закусим и за работу.
Девчонки надули губки. Конечно, постели их редко пустовали, но такого кавалера, как Пров, среди высокопоставленных посетителей особняка вряд ли можно было сыскать. Я им сочувствовал.
Пров подал пример, начав опустошать тарелочки, мисочки, чашечки, да еще приговаривая при этом:
— М-м... Говядина. Картошечка... Похоже на сметану... С красным молотым перцем... Сорок градусов. Стандарт.
При этом он умудрялся оказывать внимание девушкам, шутил, подковыривал меня своими остротами. В голове у меня уже шумело от выпитого.
— Все, красавицы, — сказал он. — Не прощаемся, но на время расстаемся. — Он обнял их, прижал к себе, похлопал по плечам. — Жучихи, вы мои, милые! — И выпроводил их из кабинета. Мне кажется, они даже не обиделись. А если и обиделись, то не на Прова, а на его неотложную, будь она неладна!, работу.
— Начнем, пожалуй, — сказал Пров. — По ходу давай развернутый комментарий.
— Без всяких...- засомневался я.
— Без всяких! — заявил Пров. — Они все равно нас выпотрошат, если захотят.
Компьютер воссоздал обстановку, в которой я действовал. Пров иногда спрашивал:
— Здесь что-нибудь?
— Нет. Ничего особенного. Дальше?
Задержались мы, когда пошли кадры моего вступления в Смолокуровку. Пров тщательно исследовал избы, крупным планом вызвал на экран наличники окон, крылечки, печные трубы. Песню смолокуровского ваганта он прослушал дважды.
— Какая-то уж очень необычная одежда, — сказал я.
— Занятный тип, — согласился Пров.
Вот я догоняю идущую впереди женщину, вот окликаю ее, она оборачивается. Пров остановил кадр, увеличил изображение. Какая-то доброта светилась на лице женщины. Пров, не отрываясь, смотрел на нее и дыхание его становилось все тише, все незаметнее. Кажется, он вообще уже не дышал.
— Да-а... — сказал я. — Такая, кого хочешь, заворожит.
— Кто это? — спросил Пров и часто задышал. Ожил, значит.
— Знакомая одна. Галина Вонифатьевна...
— Галина Вонифатьевна, — повторил, как эхо, Пров. — Принеси водки.
— Что?
— Водки, говорю, принеси. Прозрачная такая...
Я отошел к кругленькому столику, налил в рюмку водки, прозрачной, крепкой, все еще холодной, вернулся, поставил перед ним. Кадр на экране компьютера так и не сменился.
— Самой интересное дальше, — сказал я
— Куда уж интереснее. — Он опрокинул рюмку в горло. Не булькнуло даже. — Она замужем?
— Да нет, вроде. С матерью живет. А вообще-то я насчет замужества не интересовался. Оплошал.
Пров не обратил на мою иронию внимания и пустил запись дальше. Вот я вхожу в дом Галины Вонифатьевны, вот иконы, картина на стене.
