Ковпак | страница 6



Увидев незваных гостей, Сидор похолодел, не сообразил, что забрели они случайно, спьяну. Инстинктивно схватил «крамолу», сунул куда пришлось — под кадку с водой, стоявшую на лавке. И дал маху: цепкий полицейский глаз моментально заметил неладное. Пьяный-пьяный, а мигом выхватил брошюру, к счастью, прочитать сумел только название на обложке: «Попы и полиция».

— Эге, выходит, про нас написано!

Однако и Артем не зевал, заполучил как-то, изловчился, злополучную брошюру, ткнул незаметно в руки сыну, шепнул еле слышно:

— Беги одним духом!

Сидора точно ветром сдуло. Вернул книжку Михаилу, рассказать, однако, о случившемся побоялся: рассердится еще тот, не станет больше ничего давать.

После отъезда Михаила совсем невыносимо стало Сидору у Фесака. Не уходил только потому, что решил подкопить к экзаменам деньжонок, знал, какое оно, скудное учительское жалованье. Душою отдыхал только раз в неделю, когда Микола Павлович по субботам отпускал его домой. Навестив родителей, встретившись с дружками, Сидор обязательно заворачивал в гости и к цыганам, издавна осевшим в Котельве. Жилось им, как казалось Сидору, не так уж худо. Без того, чтобы самому хоть десяток раз не ударить молотом в цыганской кузнице, не уходил к Троицкому мосту, где уже поджидали его нескончаемые хлопоты в постылой Фесаковой лавке и надоевшие до невозможности разговоры Фесачихи о его, Сидора, близком «счастье» с их старшей. Одиннадцать лет безвозвратно потратил Сидор на преумножение чужого добра, а потому, конечно, не нажил собственного. Конец всему — и дальновидным хозяйским расчетам, и собственным Сидоровым размышлениям, как жить, что делать дальше, положила солдатчина.

Сидора Ковпака «забрили» в 1909 году, определили рядовым в Асландузский резервный батальон, вскоре реорганизованный в 186-й пехотный Асландузский полк, расквартированный в Саратове.

СОЛДАТ ПРАВДУ ИЩЕТ

Неведомо кем и когда пущена была в люди поговорка: «За богом молитва, а за царем служба не пропадет». Что именно хотел сказать ее создатель — теперь не угадаешь. Одно стало ясно Сидору Ковпаку очень скоро — человек тот сам в солдатах служил вряд ли. Нескончаемой мукой, телесной и душевной, была та служба. Тяжелее солдатской серой шинели в царской России был разве что полосатый арестантский халат. Для солдата даже гордого слова этого — «солдат» не существовало, потому как именовался он — «нижний чин», которому, как и собакам, запрещался вход даже в чахлый городской сквер.