Серай принялась оглядываться по сторонам, потом указала на удаляющуюся спину мужчины в коричневой тунике, который начал спускаться по лестнице.
— Рольф!
Сидевший на полу рыцарь поднял голову, он был так измучен, что не сразу понял, чего она от него хочет, затем, покачиваясь, поднялся на ноги.
— Вороны и кровавые фурии! — послышался громкий рев с крыши паланкина.
Горацио сел на крыше, но заскользил и свалился на землю, громко выкрикивая проклятия.
Рольф побежал по лестнице и начал задыхаться уже через несколько ступенек. Он остановился, пару мгновений вглядывался вдаль, затем повернулся к Серай и с расстроенным видом покачал головой.
— Я лишу вас звания за это безобразие! — вопил Горацио, пытаясь подняться на ноги.
Граждане королевства показывали пальцами на сонного трибуна, улыбаясь или весело хохоча. Мало кто, если вообще кто-то, понял, что была совершена попытка убийства.
Серай побледнела, и Исана видела и одновременно чувствовала ее ужас. Она протянула Исане руку.
— Ты в порядке?
— Да, — ответила Исана. Она споткнулась, потеряла равновесие в налетевшем порыве ветра и чуть не сбила с ног высокую женщину в красном платье и черном плаще. — Извините. Серай, кто это был?
— Я не знаю, — сказала Серай, у которой дрожали руки, а глаза были широко раскрыты. — Я видела пятна на его тунике. Только в последний момент я поняла, что это кровь.
— Что?
— Потом объясню. Держись поближе ко мне.
— Что мы будем делать?
Куртизанка прищурилась, и страх в ее глазах сменился яростным вызовом.
— Мы спешим, стедгольдер, — ответила она. — Будь повнимательнее и иди за мной.
— Так, хорошо, — рявкнул маэстро Галлус своим брюзгливым голосом. — Время вышло.
Тави резко поднял голову со стола и принялся сонно моргать, оглядывая классную комнату. Почти двести других студентов сидели на полу перед низкими столами и что-то быстро писали на длинных листах бумаги.
— Время, — снова выкрикнул Галлус, и в его голосе появились сердитые нотки. — Прекратите писать. Если вы еще не закончили, пара минут вас не спасет. Положите свои работы слева.
Тави потер губы, вытирая слюну рукавом серой туники. Последние несколько дюймов его листка оставались совершенно пустыми. Он дождался, когда стопка работ доберется до него, положил свою и передал ее Эррену.
— Сколько я проспал? — тихо спросил он.
— Последние два вопроса, — ответил Эррен, ловко поправляя стопку, прежде чем передать ее дальше.
— Как ты думаешь, я нормально написал? — спросил Тави, чувствуя во рту неприятный резиновый привкус, все тело у него ломило от усталости.
