– О-о-о!.. – с уважением протянула Мэгги. – И все-таки…
– А когда я начала наконец рожать, этот идиот взял и застрял, – перебила ее Венди. – Его пришлось вытаскивать специальными щипцами. Мне наложили двадцать два шва! – гордо закончила она.
– Какой ужас! – совершенно искренне выдохнула Мэгги. – Вы, наверное, шутите?!
У нее неожиданно закружилась голова, и Мэгги показалось – она вот-вот потеряет сознание. Вцепившись в подлокотник кресла, она несколько раз глубоко вздохнула, стараясь справиться с застилавшей глаза темной пеленой. «Нужно поговорить о чем-нибудь другом, – подумала она, – иначе я прямо тут и рожу».
– А вы работаете… или как? – поинтересовалась она слабым голосом.
– Нет, – ответила Венди, глядя куда-то мимо нее. – Джейк, ты меня с ума сведешь! Ну-ка слезай немедленно!
Мэгги обернулась. Предприимчивый Джейк вскарабкался на шаткий стульчик перед фортепиано и, опасно наклонившись вперед, тянулся к клавишам. С презрением покосившись на мать, он принялся изо всех сил молотить по ним кулаком.
– А вот и я! – В комнате появилась Пэдди с подносом в руках. – Я там нашла миндальное печенье, Мэгги. Ничего, что я вскрыла упаковку?
– Конечно-конечно. Все в порядке, Пэдди.
– Наверное, только я знаю, как чувствует себя женщина, у которой незваные гости сожрали все припасы. – Пэдди рассмеялась, и Мэгги слабо улыбнулась в ответ. Она была уверена, что у нее и у Пэдди совершенно разные понятия о «припасах».
– У меня где-то было овощное пюре для Джейка, – встрепенулась Венди. – Джейк, иди сюда немедленно, иначе ничего не получишь! – Положив младенца на диван, она потянулась к своему рюкзаку.
– Какая прелесть! – воскликнула Пэдди, глядя на сучащего ножками младенца. – Хочешь немного подержать его, Мэгги?
Мэгги оцепенела от ужаса.
– Я… Думаю, не стоит… – пробормотала она заплетающимся языком.
– Ох ты милашка, у-тю-тю-тю-тю!.. – Пэдди ловко подобрала ребенка и протянула его Мэгги. – Ну просто куколка, правда?
Мэгги в ужасе таращилась на младенца, который неведомо каким образом очутился в ее неловких руках. Несмотря на владевший ею страх, она отчетливо ощущала, что свекровь и Венди внимательно за ней наблюдают. Это еще больше напугало ее. «Что со мной такое? – спрашивала она себя. – Почему я не испытываю к этому ребенку ничего, кроме брезгливого отвращения?» Во всяком случае, ничего красивого Мэгги в нем не находила. У ребенка была сморщенная обезьянья мордашка – красная, словно перезревший помидор, да и пахло от него скисшим молоком. Мутно-голубые глаза бессмысленно смотрели в потолок. Мэгги наклонилась к младенцу, старательно изображая из себя заботливую мать. «Может быть, – с тоской подумала она, – со временем я привыкну к детям? К тому же это ведь чужой ребенок».
