Сегодня утром она по привычке проснулась очень рано и некоторое время смотрела, как Джайлс одевается и приводит себя в порядок, чтобы ехать на службу.
– Главное, не волнуйся, – сказал он ей, ловко завязывая перед зеркалом галстук. – Я постараюсь вернуться домой как можно раньше.
– Хорошо, – улыбнулась Мэгги. – Передавай от меня привет лондонскому смогу.
– Я могу даже набрать для тебя пару пластиковых бутылок выхлопных газов, – пошутил Джайлс. – Скажем, где-нибудь в Сити, на общественной автостоянке. Говорят, были случаи, когда люди, всю жизнь прожившие в Лондоне, от чистого воздуха падали в обморок.
Чмокнув ее в щеку, он схватил кейс и поспешно вышел из комнаты. Услышав, как внизу хлопнула дверь, Мэгги почувствовала, как ее охватывает блаженное ощущение полной свободы. Никакой работы. Никаких обязанностей. Никакой нервотрепки. Она может заниматься чем угодно, и никто ей слова не скажет!
Сначала Мэгги попробовала снова заснуть. Она закрыла глаза и с головой залезла под одеяло, но лежать ей было неудобно – мешал живот, ставший слишком тяжелым, – и после непродолжительной борьбы Мэгги сдалась.
Спустившись на первый этаж, она с аппетитом позавтракала, просмотрела газеты, полюбовалась заснеженным садом за окном. Ровно в половине девятого она снова поднялась наверх, наполнила ванну и с удовольствием забралась в нее. Мэгги думала, что пролежала в приятно-теплой воде час с лишним, но когда она вернулась в спальню, выяснилось, что купание заняло чуть больше двадцати минут.
Сейчас на часах была только половина десятого, но Мэгги уже казалось, что она сидит в кухне целую вечность. «Интересно, – подумала она, – почему время, которого мне постоянно не хватало в Лондоне, здесь еле-еле тянется?»
Закрыв глаза, Мэгги попыталась представить себе песочные часы наподобие тех, какие она видела в больнице. Это ей легко удалось, только вместо быстрых песчинок они оказались наполнены густым медом, который лениво и неохотно переливался из верхней колбы в нижнюю. «Вот как течет теперь время», – подумала Мэгги и стала вспоминать, что она обычно делала в этот час. Вот она читает газету, мертвой хваткой вцепившись в кожаную петлю под потолком вагона подземки. Вот она входит в редакцию, покупает чашку кофе в буфете, отвечает на тысячи поступивших по электронной почте запросов, присутствует на утреннем совещании, разговаривает, смеется, сердится, отдает необходимые распоряжения.
«В Лондоне я подвергаюсь постоянному стрессу!» – напомнила себе Мэгги, чувствуя, что нарисованная ею картина начинает казаться слишком радужной, слишком идиллической. Толчея в подземке, сизые выхлопы автобусов и такси, несмолкающий шум, косноязычные статейки с пометкой «Срочно в номер» – все эти прелести лондонской жизни она как-то не замечала. Здесь же ее окружала густая тишина, нарушаемая лишь звонким цивиканьем какой-то птицы, и чистый, как родниковая вода, воздух, который, казалось, можно было черпать кружкой и пить как воду. Но главное, ее никто не торопил, никто не стоял над душой, никто не требовал срочно встретиться, никто не подсовывал идиотские заметки, в которых грамматических ошибок было больше, чем новостей.
