Да, Остряков умел наносить удары не только с воздуха. Надо думать, кто-то из его предков не даром заслужил прозвище, легшее в основу этой громкой на тихом Дальневосточном фронте фамилии…
Надеяться и не ныть. Этому учили все примеры жизни.
…Помню нашего преподавателя по труду Матвея Матвеевича Горяинова. Был он всегда чем-то озабочен, вечно в стружках, от его фартука исходил волнующий запах авиационного клея, эмалита. Матвей Матвеевич вел в нашей школе кружок авиамоделистов, и в его разговорах со старшеклассниками мелькали заманчивые, удивительные слова: нервюра, лонжерон, хорда… Должно быть, и заметив в моих глазах страстную тоску и зависть, мастер, сам пригласил меня в кружок, хотя я еще и не дорос до такой почетной работы. Боже мой, что это было за волшебство! Я даже думать не мог, что в нашей школе существует такой чудесный класс. Все стены завешены схемами, плакатами, чертежами, моделями самолетов и планеров… Но самым удивительным было то, что все это — дело рук наших школьников.
С тех пор все свободные вечера я проводил в этом классе. Старшие ребята показывали, как и что делать, учили читать чертежи…
А весной, когда сходил снег, просыхали лужи и поле за кирпичным заводом покрывалось первой зеленью, устраивались соревнования. Каких только моделей тут не было! Планеры всех видов, самолеты с простыми фюзеляжами и балочными, с пружинными и резиновыми двигателями, на колесах и на лыжах. Словно огромные бабочки, взлетали и садились они под восторженные крики и бурные аплодисменты сотен ребят и взрослых…
Но однажды Матвей Матвеевич сказал нам, уже, в свою очередь, ставшим в кружке старшими:
— Вот что, ребятки. Все, что я знал, я вам отдал! Больше учить вас нечему. С этого дня каждый должен искать себе дальнейший путь. Поспешите, иначе авиация вас обгонит![16]
Авиация, действительно, росла и мужала быстрее нас.
…И вот белая лунная ночь, путь по пустынным улицам, вдоль палисадников, занесенных пушистым снежком. Как невиданно красив наш город! В самом деле, я никогда его таким не видел. Чистые, посеребренные дома, гладкие улицы, вдали море огней — белых, красных, зеленых. Я и не догадывался, что существуют такие города и такие чудесные ночи…
Дома рассказал обо всем, что произошло на вечере в горкоме комсомола, о том, что я записался в аэроклуб. Родные восторга не разделили. Бабушка всплеснула руками, запричитала:
— Чего надумал, не приведи господь! Сломаешь шею…
Брат Николай скептически оглядел мою по-мальчишески щупленькую фигуру:
