И так же быстро, как ее сердце воспарило, оно рухнуло в пропасть. Она проделала весь этот путь, веря в сказку, настолько поглощенная преодолением трудностей большого мира, что просто ни разу не задумалась о самых простых практических вещах. Она была глупа. Но Тангейзер глуп не был, сейчас это проявилось явственнее, чем когда-либо.
— Римская церковь надежно пустила корни среди мальтийцев, — произнес он. — Мальчика должны были крестить, законнорожденный он или нет, а его имя должным образом занести в метрическую книгу прихода. Если ваши сведения о приюте верны, в таком случае соответствующая запись должна сохраниться в книгах «Сакра Инфермерии».
— Но, как вы уже заметили раньше, мы не знаем его имени.
Усилие, какое он сделал над собой, чтобы ничего не сказать вслух, заставило ее еще явственнее ощутить собственную глупость.
— Это верно. Но вы должны хотя бы помнить дату его рождения.
— Последний день октября, тысяча пятьсот пятьдесят второй год.
Как и возраст мальчика, дата его рождения, кажется, что-то значила для него.
— Канун Дня всех святых,[58] — сказал он. — Солнце в знаке Скорпиона. — Он покачал головой. — Какие странные пути, госпожа графиня. Воистину странные пути привели нас в этот сад над морем.
Он не стал ничего объяснять; прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, Тангейзер сжал руку в кулак:
— Ну почему вы не обратились ко мне раньше? Вы же пробыли здесь шесть недель? Мы могли бы съездить туда и вернуться обратно, не рискуя ничем, разве что утонуть во время пути.
Возмущение стиснуло ей горло.
— Но до сегодняшнего утра я понятия не имела о вашем существовании!
Подозрение промелькнуло на его лице.
— И кто же поставил вас в известность?
— Фра Оливер Старки из Английского ланга.
Она видела, как гнев вспыхнул в его глазах синим светом из самого сердца пламени, и она испугалась, что он оставит ее. Почему имя Старки вызвало у него такую реакцию, она не знала.
— Брат Старки очень высоко отзывался о ваших талантах.
— В этом я не сомневаюсь.
— В его письме…
— В письме?
— В его письме говорилось, что вы человек замечательных способностей, который не боится ничего и относится с презрением к любым законам, моральным, юридическим, религиозным. — Почему это должно было ему польстить, она не знала, но верила, что польстит. — Еще он сказал, что вы прежде всего человек слова.
— Этот англичанин гораздо искушеннее, чем я думал.
В итоге она почувствовала, что должна сообщить о чем-то полезном.
