— Уже пора играть? — спросила Ампаро.
— Нет, еще рано.
— Но мы будем?
— Конечно же будем.
— Ты чего-то боишься.
— Только как бы с тобой ничего не случилось.
Ампаро поглядела на розы.
— Не понимаю.
Карла колебалась. В ней так укоренилась привычка заботиться об Ампаро, что просить девушку отправиться в этот притон казалось ей преступлением. Однако Ампаро сумела выжить на улицах Барселоны, ее детские годы прошли среди таких жестокостей и лишений, какие Карла даже боялась представить себе. Трусость не входила в число недостатков Ампаро; это, как признавала в самом сокровенном уголке души Карла, скорее был ее собственный недостаток.
Карла улыбнулась.
— Чего лучу звездного света бояться в темноте?
— Да нечего. — Ампаро нахмурилась. — Это загадка?
— Нет. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Что-то очень-очень важное.
— Ты хочешь, чтобы я нашла человека на золотом коне.
Голос Ампаро был похож на шорох дождя. Она смотрела на мир глазами мистика. Карла так хорошо изучила особенности воображения Ампаро, что больше не видела в фантазиях этой девушки ничего необычного. Карла сказала:
— Его зовут Матиас Тангейзер.
— Тангейзер, — повторила Ампаро, словно пробуя звук только что отлитого колокола. — Тангейзер, Тангейзер. — Кажется, она осталась довольна.
— Я должна обязательно поговорить с ним сегодня. Как можно скорее. Я хочу, чтобы ты отправилась в порт и привела его сюда.
Ампаро кивнула.
— Если он откажется идти… — продолжала Карла.
— Он придет, — сказала Ампаро, словно все остальные возможности были немыслимы.
— Если он не придет, спроси его, не примет ли он меня в любое удобное для него время, но только обязательно сегодня, ты понимаешь? Сегодня.
— Он придет. — Лицо Ампаро светилось таинственной радостью, такой огромной, что, казалось, она вот-вот улыбнется, и это уже само по себе было победой.
— Я скажу Бертольдо, чтобы он приготовил экипаж.
— Ненавижу экипаж, — заявила Ампаро. — В нем нет воздуха, он замедляет ход лошади — это жестоко по отношению к животному. Экипажи — глупость. Я поскачу верхом. И если Тангейзер не придет со мной, значит, он не тот человек, который способен пройти по лезвию ножа, а тогда, спрашивается, зачем нам встречаться с ним позже?
Карла предпочла не спорить. Она кивнула. Ампаро пошла уже прочь, но остановилась и обернулась.
— А мы сможем поиграть, когда я вернусь? Как только я вернусь?
Два занятия неизменно присутствовали в дневном распорядке Ампаро, без них она страдала: час после обеда они проводили, занимаясь музыкой, а перед сном она неизменно заглядывала в свое магическое стекло. Еще она каждое утро ходила к мессе, но только чтобы сопровождать Карлу, а не из благочестия.
