— Но я буду отсутствовать дней пять, а у меня здесь бесчисленное множество дел…
— Мы постараемся обойтись без вас.
— Тангейзер не встанет на нашу сторону, если мы притащим его сюда в цепях.
— Так придумайте другой способ.
— А почему его присутствие так важно?
— Возможно, оно не так уж и важно. Но тем не менее.
Ла Валлетт поднялся. Он вернулся к карте и осмотрел земли, на которых уже скоро тысячи людей сложат свои головы.
— Война за нашу Священную Религию будет выиграна или проиграна не благодаря какому-то могучему удару, — произнес он. — Не будет никаких блистательных или хитроумных маневров, не будет ни Ахиллеса, ни Гектора, ни Самсона с его ослиной челюстью. Верить в подобные легенды может только крайне недалекий человек. В нашей войне будет множество мелких ударов, множество незаметных героев — наших мужчин, женщин и детей, и никто из них не будет знать, чем все завершится, и лишь немногие доживут до конца, чтобы увидеть все собственными глазами.
В первый раз Старки уловил в глазах Ла Валлетта что-то похожее на угрозу.
— В плавильном тигле Господа рождаются неисчислимые возможности, и только Бог будет знать в конце, кто именно переломил ход войны: был ли это рыцарь, погибший в проломе стены, или же мальчик-водонос, утолявший его жажду, а может быть, пекарь, который давал ему хлеб, или же пчела, ужалившая в глаз его врага. Вот что окажется в итоге на весах войны. Вот почему я хочу, чтобы Тангейзер был здесь. С его знаниями, его мечом, его любовью к туркам — или ненавистью.
— Простите меня, фра Жан, но я совершенно уверен, что Тангейзер не поедет.
— А леди Карла до сих пор засыпает нас письмами?
Старки заморгал от этого non sequitur[16] и от тривиальности темы.
— Графиня Пенотье? Да, она все еще пишет, эта женщина не понимает смысла слова «нет», но при чем тут она?
— Используйте ее как приманку.
— Для Тангейзера?
— Этот человек любит женщин, — сказал Ла Валлетт. — Пусть полюбит и эту.
— Я никогда не встречался с графиней, — запротестовал Старки.
— В юности она славилась исключительной красотой, которой годы, я уверен, мало повредили, если повредили вообще.
— Очень может быть, но, если оставить в стороне все остальное, графиня женщина благородного рода, а Тангейзер, он… Он едва ли не варвар…
Выражение лица Ла Валлетта пресекло возможность дальнейшей дискуссии.
— Вы отправитесь на «Куронне». И вернетесь на Мальту с Тангейзером.
Ла Валлетт положил руку Старки на плечо и проводил до двери.
