Сусанна закончила уже неизвестно который по счету все тот же самый свой рассказ, вздохнула и стала рыться в карманах. Извлекла она оттуда маленький банан, обстрогала его единственным зубом и, утомленная весенним солнцем, но больше все-таки своим рассказом, принялась жевать.
Старухи тихо сидели рядом, кто вязал, кто читал, кто дите качал, а кто просто грелся на солнце. Весной видимо-невидимо старух выползает на скамейки, и сидят они там, как темный бисер, нанизанный на солнечный луч, и жизнь у них вечная…
Кеворкина история, которую мы тоже не впервой выслушали, копаясь тут же рядом в большой песочнице, и на этот раз осталась для нас загадкой: Сусанна цыкала все время, пропускала отдельные слова и целые предложения — ничего толком не поймешь, да нам было и неинтересно старух этих слушать, что они там болтают у себя на скамейке, язык у них без костей — как говорил Владик.
Сам Кеворка про себя ничего такого не знал, иногда отмалчивался, иногда говорил, что все это неправда, а иногда выдумывал почище Сусанны.
Раплет жил одиноко и угрюмо в однокомнатной служебной квартире на первом этаже в первой парадной. Во дворе говорили, что свою квартиру Раплет превратил в сплошную кухню, где он готовил всевозможные изобретения для детской площадки: скамейки-качалки, железные ракеты и лестницы, каменных и деревянных зверюшек, урны для мусора и все такое прочее.
Самым известным его изобретением в нашем дворе считалась большая песочница, где мы любили играть в «водилы». Бывало, усядемся вчетвером по сторонам квадрата, а пятый ходит в середине и «водит», то есть ждет, когда кто-нибудь из сидящих вскочит, чтобы обменяться с кем-то местами, а он в это время — раз и кинется занимать свободное место.
Еще мы очень любили играть в футбол, Кеворка, например, мог гоняться за мячом часами. Самый лучший мяч был у Аленьки: очень туго надутый, в красную и черную клетку. Правда, выносил он его редко, говорил, что мяч нуждается в постоянном отдыхе.
Однажды он вынес свой горячо любимый мяч, а потом как закричит на весь двор, что сегодня ему мяча не жалко, будем играть до упаду, и отфутболил его Кеворке, Кеворка со всех ног бросился за мячом, но не догнал — мяч врезался Раплету в окно.
«Дзынь!» — стекло разбилось.
Раплет выскочил во двор с проклятиями.
— Спасайся кто может! — крикнул Аленька и удрал, как всегда, первый.
Мы бросились кто куда, а Кеворка не успел, на траве поскользнулся, и Раплет схватил его в охапку и потащил к себе в дворницкую. Кеворка бился в руках у дворника, как чернозолотая сильная рыба, лоб у него весь был в крупных, сверкающих на солнце каплях пота.
