– Да?.. Но ведь вы покинули меня, и я должен возвращаться в холодный, темный и пустой дом.
Его притворный пафос заставил ее сердце затрепетать в груди. Может, в конце концов, ей не грозит ничего ужасного и неприятного. Может быть, она не правильно поняла этот испепеляющий взгляд. Вероятно, Бенедикт просто в дурном расположении духа из-за того, что ему не дали премию, которую он ждал.
– Вы ведь не собирались возвращаться домой. Как бы то ни было, я оставила включенными свет и отопление, – заметила она примирительным тоном.
– Я вижу, вы не отрицаете, что покинули меня.
Со страхом она увидела, что он сел не на стул рядом с Ричардом, а опустился на банкетку рядом с ней. Она почувствовала тепло его бедра, хотя, сидя на кожаной обивке банкетки, он оставался на приличном от нее расстоянии.
– Конечно, если не считать призрака куртизанки. Простите, Флинн, я хотел сказать, актрисы… Между прочим, какие у вас прелестные волосы, – продолжал он тем же мягким вежливым тоном. – И какие густые…
– С этой гривой распущенных волос она выглядит совсем другой, правда? – любезно заметил Ричард, пребывающий в самом радужном настроении после хорошего ужина и совершенно не замечающий полутонов.
– Совсем другой. Настолько другой, что я почти не узнал ее, – сказал Бенедикт, немного изменив позу и склонившись в ее сторону, все еще на безопасном расстоянии, но однако удушливо близко. Ванесса продолжала смотреть в сторону Ричарда с застывшей улыбкой на лице и одеревенелой спиной, все время ощущая, что эта банкетка отрезала все пути к отступлению и она попала в западню.
– Если продолжать аналогию с лошадьми, Уэллс, как бы вы назвали этот цвет? – задумчиво проговорил Бенедикт. – Саврасый?
– У саврасых, может, и светлая шкура, но всегда с кремовой или белой гривой. А у Ванессы масть определенно гнедая, – посмеиваясь, сказал Ричард.
– Может, хватит? Здесь ресторан, а не конюшня, – резко перебила Ванесса, которую Ричард стал раздражать так же, как и Бенедикт. – Если вы пришли сюда, умирая от жажды, почему бы вам не заказать себе что-нибудь?
Наступило непродолжительное молчание.
– Это вы мне? Я не понял, ведь вы не смотрели в мою сторону, – произнес мурлыкающий голос Бенедикта над самым ее ухом, и она была вынуждена повернуть голову и встретить его пристальный взгляд.
Так он видел или не видел?
Пытается ли мистер Сэвидж поймать ее на удочку или же из-за своей паранойи она сама придает его ничего не значащим словам такой опасный смысл? Он не видел лица, отчаянно твердила она себе, и поэтому не может быть абсолютно уверен, а волосы не могут служить настоящей уликой.
