Снова боевой. Плотная завеса сверкающих молний, неистово пляшущие лучи…
— Скоро, штурман?
— Так уже сбросил. Еще две осталось, давай на повторный заход.
— Ну и… хозяйственный ты человек, Василий Григорьич! Вот влепят самим…
— Это возможно. Пять влево возьми… Еще один… Так держать!
Корректирует точно как днем.
— Подавили зенитную батарею, — докладывает скромно. — Можно идти домой, командир!
Вернулись последними. У стоянки Галухина ждали все штурманы. Набросились, обнимали, жали руку. Стоявшие в стороне техники удивлялись: не группой же действовали, ночной полет…
Федорову с трудом удалось вытащить штурмана на доклад к начштаба. По дороге и сам не мог не спросить:
— За что они к тебе воспылали такой любовью?
— Да так, пустяки вообще… Кой-какие секреты дела. Мы-то на своих штурмовиках фанерных в Севастополе, бывало, чуть не каждую ночь передок щупали. Ну научились кое-чему…
И вот наступил долгожданный день. Войска 4-го Украинского фронта перешли в решительное наступление на группировку противника, зажатую в Крыму. Лозунгом черноморских летчиков в эти дни стало: "Не выпустить из Крыма ни одного гитлеровца!"
10 апреля в полк поступило приказание: нанести удар по пяти транспортам противника в районе Сулинского гирла. Выполнение этой задачи поручили второй эскадрилье — она находилась в тридцатиминутной готовности.
Первым обнаружил корабли комэск.
— Видишь цель, штурман?
— Видеть-то вижу, — в голосе Галухина прозвучало разочарование, — да только что.
Майор вгляделся и чуть не плюнул с досады. Между Сулинским гирлом и островом Змеиным ползли шесть барж и два буксира.
— Да, маху дали разведчики! Должно быть, молодежь…
— А может, и не дали…
— То есть как?
— А так, что иная баржонка может большого транспорта стоить. Особенно в такое время, когда… Во, видал? Рассредоточиваются, гады! Верно, груз не простой… Сейчас такой огонек дадут, небу жарко станет! Давай, командир, сигнал: бомбить звеньями!
"Клин" эскадрильи раздвинулся, разделился на тройки. С кораблей открыли бешеный огонь. Галухин вывел свое звено на цель с ходу: главное не дать пристреляться зениткам.
— На боевом!
Нажал кнопку сброса, приник к остеклению.
— Есть! Влепили в одну! Прямое! — захлебываясь от радости, докладывал Кошкин. — И две накрыты серией…
— Молодец, внимательно наблюдаешь, — скупо похвалил Василий Григорьевич.
В результате бомбоудара была потоплена одна баржа-лихтер, одна повреждена. Но и эскадрилья понесла тяжелую потерю: в машину летчика Шеховцова попал снаряд, она взорвалась при ударе о воду.
