– Но куда же?
Ролло рванул повод гарцующего жеребца.
– Я спрашиваю: желаешь или нет?
– Разумеется, нет, – отвечала Эмма, однако ее улыбка и сияющие глаза говорили совсем иное.
Тогда конунг легко склонился с коня и, подхватив ее, усадил в седло перед собой.
Это был восхитительный день! Легкое весеннее солнце пронизывало их насквозь. С холмов долетали звуки пастушьего рожка; отощавшие после голодной зимы коровы, постукивая боталами, жадно паслись на первой траве; ветер нес запахи унавоженной земли с полей. Ролло мчался как ветер, его свита растянулась позади длинной цепью.
Конунг указывал девушке на все, что считал достойным внимания. Они побывали у старых каменных башен, построенных еще императором Карлом Лысым, в которых теперь располагались норманнские крепости. Вокруг каждого из таких укреплений выросли небольшие городки, где рядом с воинственными пришельцами прекрасно уживались франки. За пределами Руана норманны куда лучше владели языком покоренного народа, а браки между ними и местными женщинами стали самым обыденным явлением. Даже названия новых поселений являли собой причудливую смесь скандинавского и галльского наречий – Танкарвилль, Амфвилль, Бекдаль, Эльбе и тому подобное.
От множества новых впечатлений Эмма чувствовала себя совершенно утомленной, когда вечером они возвратились в Руан.
– Что ты думаешь об этом, Эмма? – спросил Ролло, когда перед ними уже высились городские стены.
– Что ты так же вез меня, когда похитил у герцога Роберта, – ответила она.
Ролло коротко вздохнул, но продолжил:
– Я имел в виду, когда спрашивал, то, что ты увидела сегодня.
– Разве мое мнение так уж важно для гордого Ру?
– Почему бы и нет? Сегодня я показал тебе, что не только франки могут быть добрыми правителями в былых владениях Карла Великого.
– Император Карл оставил земли своим потомкам, а что до вас, завоевателей, то он предрек, что вы станете величайшим бедствием для его державы.
– Не спорю. Карл был великим правителем, но и он мог ошибаться. По крайней мере его потомки сделали все, чтобы разрушить то, что он создавал на протяжении всей жизни. И если бы он сейчас восстал из могилы, то не узнал бы собственной империи.
Эмма уже давно перестала удивляться неожиданным познаниям Ролло. В отличие от младшего брата, он не владел грамотой, но жажда знаний и удивительная память помогали ему запоминать все, чем он хотя бы раз заинтересовался.
Копыта коней прогрохотали по настилу моста, и Ролло вдруг умолк. Его руки, бережно обнимавшие ее, разжались. Не отрываясь, Ролло глядел на широко распахнутые ворота Святого Мартина, где толпились какие-то норманны.
