— Вы уверены, что тут правильно? — спросил таксист.
— Она мне эту карту дала.
— Клуб «Курой Кири»?
Я кивнул. «Курой Кири» значит «черный туман» — популярный эвфемизм для деловых и политических скандалов, какие в последний десяток лет мельтешат в заголовках, пока страна пробирается сквозь обломки развалившейся экономики. Должно быть, у хозяев клуба зловещее чувство юмора — впрочем, в наши дни другого, пожалуй, себе и не позволишь.
Еще разок глянув на карту, водила переключился на здание и начал тихонько считать про себя, тыча в каждый этаж пальцем в белой перчатке. Потом сложил карту и вернул ее мне.
— Это на седьмом этаже, — сказал он.
Я посмотрел, вытянув шею. На здании не было вывески, рекламирующей что бы то ни было на седьмом этаже. В окнах ни проблеска света. На седьмом этаже не было окон.
— Может, хотите еще куда-нибудь поехать? — спросил водила.
— Вы же сказали это здесь, на седьмом этаже?
— Да. Но может…
— Сколько с меня?
— Да. Ну…
В зеркало заднего обзора я глядел, как его физиономия проходит весь спектр болезненных ужимок.
— Есть проблемы?
— Никаких, уважаемый клиент. Просто, уж поймите, пожалуйста, такие хостес-бары только для членов. Чем выше заберетесь, тем больше эксклюзива. Видите, этот «Курой Кири»? Верхний этаж. Да еще и вывески нет, ну.
Этим «ну» он хотел сказать, что у меня столько же шансов пролезть в клуб «Курой Кири», как у слона — забраться в камеру хранения.
— Я знаю симпатичный хостес-бар в Роппонги, — заявил таксист. — Называется «Медленный клуб». Тут рукой подать, и гораздо дешевле. Здесь в Гиндзе цены просто зверские. Если хотите, я был бы счастлив отвезти вас в тот клуб в Роппонги.
В другой стране я бы решил, что меня облапошивают ради лишних миль на счетчике. Но на личном опыте я убедился, что если бы все люди в мире были такими же внимательными, как любой токийский таксист, армии бы распустили, тюрьмы опустели бы, юридические фирмы рассосались бы, а дневные ток-шоу навсегда сгинули бы из эфира.
И тут перед нашим такси затормозила тачка. Серебристый «астоп-мартин» размером с кита. Я узнал водилу, смахивающего на медведя, — тот сломя голову бросился открывать дверцу, за которой показалась фигура в черном костюме. Тут ошибок быть не могло. Эта грустная походка и сутулые плечи бросались в глаза, как и родинка его дочери. Глядя, как мужик исчезает в здании, я почуял, что наконец все сходится.
— Спасибо за предложение, — сказал я таксисту и сунул ему деньги. — Но, сдается мне, я только что нашел способ пробраться внутрь.
